Сдерживаемый мною в своих отношениях к генерал-губернатору, Мурузи после моего отъезда вынужден был покинуть область.
В качестве ближайших сотрудников мне оставались лишь двое, а именно Жилинский и Костанди.
Вячеслав Александрович Жилинский был местным старожилом. Область он знал как свою ладонь и имел весьма широкие связи в среде местного населения, до крестьян включительно.
Замкнутый, подчеркнуто сдержанный, несколько крутой в своих отношениях с подчиненными, работник без отказа и днем и ночью – Вячеслав Александрович, несмотря на свою молодость, оказался выдающимся начальником штаба во все время моей работы в Архангельске. Отдавая ему все должное, я с чувством глубокого удовлетворения говорю, что, если мне тогда и удалось сделать что-либо, я обязан этим Вячеславу Александровичу.
Полковник Костанди был сверстником Жилинского. Офицер он был очень талантливый, способный, но уже, казалось мне, несколько тронутый тлетворным влиянием революции. Костанди уже тогда во всем искал новых путей, что выражалось в его докладных записках по реорганизации армии. Он работал при штабе по оперативной части.
Вот и все силы Генерального штаба, которые я нашел в области. Чтобы увеличить число рабочих рук, в которых я так нуждался, я просил французского посланника разрешить мне обращаться за помощью к моему другу Лелонгу, выдающемуся офицеру Генерального штаба, носившему русский мундир во время его службы в 1-й Русской особой бригаде во Франции.
Масса строевого и нестроевого офицерства, захваченная переворотом в Архангельске, распадалась на две следующие группы.
1. В распоряжении русского командования.
2. В распоряжении английского командования.
В первой группе состояло то, что вошло в мобилизованный в Архангельске полк, в военное управление и в те добровольческие доблестные отряды, которые работали под Шенкурском и на реке Двине. Кроме того, по городу бродило много людей в защитных костюмах, а иногда и в лохмотьях, и среди них можно было угадывать чутьем также бывших представителей Великой армии.
Во второй группе состояло то, что, отчаявшись в возможности служить в русских национальных войсках, бросилось на призыв и англичан, и французов и широко заполнило ряды Славяно-британского и французского легионов, а также и персонала обучаемых в английских военных школах – пехотной, артиллерийской, пулеметной, бомбометной и телеграфной. Сюда же относились и офицеры, работавшие в отряде некоего Берса, укрывшегося под английский флаг после многих недоразумений с его отрядом сейчас же после ухода большевиков из Архангельска.
Первая группа была в условиях несравненно худших, нежели вторая. Вопросы продовольствия и обмундирования, с таким трудом разрешаемые для офицеров формируемых русских войск, были обставлены несравненно шире и лучше для тех, кто состоял в непосредственном распоряжении союзников.
Школы, поставленные и организованные
