Мехмед-Эмин-паша прижил единственную дочь Нурай – девочку болезненную и некрасивую. Других детей у него не было – как, не стыдясь, во всеуслышание объясняла приятельницам Аслана, «по слабости». Став пашой, Мехмед-Эмин неожиданно решил проявить характер и взял себе четвертую жену Зейнаб, на что имел, согласно Корану, полное право. Чтобы Аслана не сильно притесняла его новую супругу, он пошел ей навстречу – назначил ее брата Вали-агу начальником кавалерии Карса и согласился выдать свою тринадцатилетнюю дочь Нурай за сына Вали-аги Ибрагима.
Уже много лет Аслана всеми силами стремилась устроить брак Нурай и Ибрагима. Дочь была единственным существом на свете, которое она искренне и горячо любила, ей казалось, что с Ибрагимом девочка будет счастлива – юноша имел доброе сердце и живой ум, к тому же с детских лет отличался красотой и приятным обращением. Правда, его отец Вали-ага был беден, но материнское чутье подсказывало Аслане, что для ее болезненной от рождения дочери лучше добрый муж, к тому же родственник, чем богатый. Что касается Мехмед-Эмин-паши, то ему судьба хилой и капризной дочери была глубоко безразлична – Ибрагим, так Ибрагим, какая разница? – однако Аслана желала, чтобы при заключении никах (брачный договор) Нурай получила право на богатый махр (личное имущество или деньги, на которые жена имеет неотъемлемое право в случае смерти мужа или развода).
– По шариату махр выделяет жене семья мужа, а не отец, – закатывая глаза, говорил Мехмед-Эмин, – чего ты от меня хочешь? Обговаривай махр со своим братом Вали-агой!
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, – злобно шипела Аслана, – не притворяйся. Вали-ага беден, у него нет таких денег. Да и с какой стати ему женить своего Ибрагима на нашей Нурай, если он не будет иметь с этого свою выгоду?
Мехмед-Эмин прекрасно понимал, что Вали-ага просто так не женит своего сына на замухрышке-племяннице и, тем более, не выделит ей богатый махр. Значит, махр должен будет ей выделить отец. К тому же в никах Аслана желает указать, что Нурай может требовать развода, если Ибрагим женится во второй раз. Понятно, она рассчитывает, что Вали-ага, желая сохранить махр в семье, не позволит сыну привести вторую жену. Но, Аллах, сколько же придется за это заплатить!
– У меня нет таких денег, – хмуро возражал Аслане муж.
– Думаешь, я не знаю, сколько ты от меня утаиваешь?
После этих слов Мехмед-Эмин обычно трусливо удирал, провожаемый злобным шипением. Однако, став пашой, он решил, что, действительно, лучше всего поскорее выдать Нурай замуж и с этим покончить. А потом можно будет спокойно дарить нежной Зейнаб драгоценности и поцелуи, и пусть Аслана лопается от зависти! А любимая Зейнаб в благодарность, может быть, подарит ему сына.
Никах был составлен и подписан обеими сторонами, но Мехмед-Эмину предстояло терпеть Нурай еще год – согласно договору, она должна была
