края в историко-культурном отношении. По стилю устных и письменных выступлений перед нами прототип краеведа позднейших – послевоенных и нынешних времен – не слишком талантливого и эрудированного, но любознательного и напористого. Им был поставлен своеобразный рекорд краеведческого долголетия – на темы местного прошлого он публиковался в курской периодике с начала 1910-х до начала 1950-х гг. Уже после кончины заслуженного краеведа увидела свет в солидном академическом издании – «Трудах» Института русской литературы (Пушкинского дома) его статья о маршруте князя Игоря и его дружины в Половецкую степь [31]. Эта работа прочно вошла в историографию «Слова о полку Игореве»[32] и достойно подытожила усилия ее автора – искреннего любителя родной истории.
Леонид Николаевич Позняков (1892–1953) – личность другого, при советской власти всё реже и реже встречавшегося – рафинированного, высокоинтеллигентного склада. Дипломированный чиновник, он еще до революции изучал в отпускное время акты Московского царства по Курскому краю в Архиве министерства юстиции, публиковался в сборниках статкомитета, состоял членом ГУАК. После Октября этот столбовой дворянин работал заведующим водочным магазином Госспирта, но покинул сие «золотое дно» ради скромной службы по призванию – научным сотрудником губархива. Его очерки об основании городов Белгорода и Грайворона, плане древней Курской крепости строились на впервые открытых им же документах XVII–XVIII вв., представляли собой редкий образец вполне научного исторического краеведения [33].
Под стать ему был Николай Петрович Сенаторский (1857 – после 1932). Как и Булгаков, и Танков – выходец из семьи потомственных священнослужителей, выпускник Киевской духовной академии, сам ставший преподавателем Курской духовной семинарии и ее историком [34]. С 1915 г. редактировал «Курские епархиальные ведомости», где опубликовал ряд добротных историко-церковных очерков. Затем, как водилось тогда у интеллигентов старой закалки, стал учителем советских школ. В 20-е гг. вышел на пенсию, но краеведческих изысканий не оставил. Его обзоры древней и средневековой истории края, в целом компилятивные, тем не менее отличались значительной полнотой в подборе источников, как документальных, так и археологических, а также рядом интересных до сих пор соображений [35]. Успел опубликовать первый в своём роде «Географический очерк Курской губернии»(1921).
Разумеется, не только ветераны, но и неофиты исторического краеведения занимались его возрождением в 20-е гг. Кстати сказать, сам термин «краеведение» появился именно тогда. До революции его практически не употребляли. Может быть, потому, что тогда любители местной истории все же стояли ближе к исторической науке, чем во времена «культурной революции», развязанной большевиками. Тогда пафос сеятелей «разумного, доброго, вечного» в массы трудящихся вроде бы вполне соответствовал задаче некоего синтеза знаний о прошлом и настоящем родного края, где часть этих масс проживает и которыми вроде бы должна интересоваться.
