к их публикации[20]. Ещё больше ценных мыслей о науке и об учёных высказывалось ими, что называется, не для печати, а при личном общении. При посредничестве моих замечательных учителей я познакомилея и с некоторыми другими представителями академической, университетской среды Петербурга и Москвы. Как и у любого другого многолетнего участника разного калибра конференций и конгрессов, рецензента и оппонента множества диссертаций, книг, статей, учебников, у меня накопилось немало собственных впечатлений от различных типов и ситуаций в этой профессии. Часть услышанного и увиденного стала материалом для настоящего пособия.
Щедро цитированы мной также многие классики отечественной и зарубежной науки, любившие поразмышлять над заповедями и парадоксами своей профессии. Прямо или косвенно к науке имеют отношение многие психологические моменты искусства, да и множества других сфер общественной практики.
Что касается разделов по научной морали и психологии в составе имеющихся и доступных автору трактатов по науковедению, специальной этике и некоторых других гуманитарных дисциплин, то, познакомившись с какой-то их частью, в основном русскоязычной[21], я не нашел там чего-то поучительного и правдивого для начинающего исследователя – основного адресата настоящей книжки. Так, какие-то трюизмы, штампы, голые принципы – без попытки разобраться в том, как эти (или прямо противоположные?) постулаты работают в настоящей жизни и деятельности учёных[22].
Разумеется, речь не идёт о классиках истории и социологии науки – вроде Р. Мертона или Т. Куна со товарищи. Но их произведения вовремя переведены на русский язык и доступны тем же читателям и без меня. Ниже речь пойдет не столько о сконструированной кем-то и как-то социологии и официальной этике науки, сколько об её реальной атмосфере – обстановке, на самом деле переживаемой и проживаемой исследователями; настоящим нравам научного сообщества.
Многочисленные примеры, иллюстрации из истории науки, преимущественно русской, в особенности современной, приводятся в этом пособии не системно-хронологически, а при удобном случае, структурно-тематически. Каждый читатель может заменить их на свои собственные.
Все мои научные и педагогические проекты 1980-х – 2000-х гг. благосклонно поддерживались ректоратом Курского государственного медицинского университета, в особенности нынешним ректором (прежде – проректором по науке) профессором Виктором Анатольевичем Лазаренко. По правде говоря, не так уж часто администраторы высшей школы сочетают в своём лице и действующих исследователей, и заслуженных практиков своей профессии (в нашем случае – врачей). Мне повезло работать под началом именно таких специалистов.
Институт рецензентов и научных редакторов наших научных и учебных произведений с переходом на компьютерные технологии книгоиздания и отказом от советской цензуры парадоксальным образом обесценился, находится на грани вырождения. Очень опасная ситуация для качества научно-учебной литературы.
См., если угодно:
В том числе по части общей теории и методологии медицины и биологии: Философия и медицина / Под ред.
Если сравнить эти произведения с работами М. Фуко и других западных мыслителей, использовавших для своего анализа, в том числе, и материалы истории медицины и здравоохранения, то наша отечественная печатная продукция аналогичной тематики выглядит по большей части суконно, убого и не способна заинтересовать практикующих медиков.
Взять для примера:
Между тем именно на эти публикации до сих пор вынуждены ориентироваться преподаватели курса истории и философии науки аспирантам и соискателям учёных степеней:
