экспериментальной физике, которая одна лишь в состоянии обогащать «библиотеку». Относительно математической физики он заметил, что ее задача – составление каталога, так как именно каталог указывает «библиотекарю» на пробелы в его собраниях, позволяет ему дать кредитам рациональное употребление. Значение математической физики в том, что она должна руководить обобщением и руководить так, чтобы увеличивалась производительность науки.
Другой французский физик (в области гидро-, термо– и электродинамики), философ и историк науки П. Дюэм, занимавший позицию, близкую конвенционализму А. Пуанкаре, считал, что физическая теория – это конвенционально принимаемая математическая система, которая обеспечивает только вычисления и предсказания. В общем такой взгляд на физическую теорию был близок махистскому принципу экономии мышления.
Третьим младшим братом по духу был инструментализм (разновидность прагматизма) Дьюи. Для инструментализма в редакции Дьюи логические понятия, идеи, научные законы и теории лишь инструменты, орудия, «ключи к ситуации», «планы действия». Инструментализм рассматривал истину в чисто функциональном плане как нечто «обеспечивающее успех в данной ситуации». Исходя из понятия «ситуация» и выделяя в качестве главных ее моментов «организм» (животное, человек, общество) и «среду», инструментализм считает основной проблемой отношение «организма» к «среде», поскольку с точки зрения инструментализма свойства среды производны вследствие воздействия «организма» на «среду». «Организм» здесь рассматривается как нечто первичное. Познание, по Дьюи, – орудие, инструмент приспособления человека к противостоящей ему среде. Мерило истинности теории или гипотезы – ее практическая эффективность в ситуации, данной в опыте.
Более тесно связанной с физикой вообще, а с эйнштейновской теорией относительности особенно была бриджменовская интерпретация инструментализма. П. У. Бриджмен, ориентируясь на способ, каким Эйнштейн установил основные понятия СТО, утверждал, что значения физических понятий должны определяться совокупностью экспериментальных операций, главным образом операциями измерения. Он полагал, что если проблемная ситуация успешно решена, то предложенная гипотеза или теория должна считаться истиной, а возникшая новая, теперь уже конкретная ситуация, сменившая сомнительную или проблемную, приобретает статус реальности. Следовательно, процесс познания изменяет познаваемый предмет, даже если и не создает его – характерная черта, общая дня всего второго позитивизма.
На фоне постпозитивистской критики было естественным возрождение чисто конструктивистского направления, которое провозглашал С. ван Фраассен в своем «конструктивном эмпиризме». Он утверждал, что научная деятельность скорее конструирование, чем открытие. Цель науки – дать теории, которые эмпирически адекватны; принятие теории включает как веру только то, что она эмпирически
