кричит мне издалека.
– Пока! – крикнула ей вслед, прекрасно понимая, что у нас с ней все только еще начинается…
– Ну и наглая! – говорит мой провожающий.
– Да, – отвечаю, – наглая, это точно.
– А зачем же ты тогда к ней за столик подсела и целых полчаса пила с ней?
– Ну, во-первых, не полчаса, а всего пять-десять минут, а во-вторых… Я ее толкнула случайно в дамской комнате и она ногу подвернула.
– Ногу подвернула? Да ты что-то путаешь? Человек не будет танцевать, если у него нога подвернута, а ты с ней все время и она так на тебе повисала, что я уже было подумал…
– А вот и зря! Ничего у меня с ней не было просто я старалась загладить свою неловкость, потому с ней…
– Потому меня бросила и веселилась в их компании… А знаешь что? Ты не обижайся, но я сегодня тебя не стану провожать, ты уже как-то сама добирайся до дома.
– Что так? Ты обиделся? Ну, хотя бы на такси меня посади. Хорошо? А то я женщина пьяная и как ты говоришь, развратная!
– И вовсе я такого не говорил!
– Нет, говорил!
Вот так и расстались, мы даже поругались немного, повздорили. А во всем она, оказалась виноватая и эти ее ноги? А что ее ноги? Ничего они у нее оказались, нормальные. И даже потом, как мне показались, красивыми…
Домой вернулась расстроенная, спать не хотелось и я, ругая себя, за этот, испорченный им вечер, решила отвлечься: стала перекладывать и перевешивать вещи, в которых только что выходила с ним в ресторан.
Расправила и аккуратно повесила юбку, потом взяла пиджачок, а он у меня из отличного материала, итальянской шерсти, и так он мне всегда нравился, то я не удержалась и накинула его на себя, прямо поверх халатика. Подошла к зеркалу, постояла, себя разглядывая, повернулась туда-сюда, и будто – бы, успокаиваясь, голову склонила к плечу, собою довольная, а руку сунула в боковой карманчик и…
На бумажной салфетке, которая неизвестно как попала в карман пиджачка, обжигающе ярко помадой, был размашисто и на скорую руку накарябан номер.
Ее! – тут же догадалась.
И эту бумажку я, как агитационную листовку для красноармейцев от фрицев о сдаче в плен, тут же смяла и с силой от себя отбросила на пол.
Сердце внезапно заколотило… Что это? Как она сумела, когда?
Теперь скинула пиджак, только минутой назад такой любимый, и стала его терзать, выворачивая карманы. Внезапно ощутила… Нет, правда, ведь! Наклонилась к ткани и тут же почувствовала запах, а, точнее, – запах ее духов…
В сердцах отшвырнула и его на пол! На пол, как ее тогда! От себя! На, получай!
Потом заметалась по комнате, зачем-то стала трясти пиджак, стараясь избавиться от запаха ее присутствия в моей жизни и даже воспоминаний о ней… А потом, запыхавшись, уселась на постели…
И что это? Что потом? – лихорадочно пыталась обдумать и составить, из скачущих, раздерганных мыслей хоть какое-то
