Извините, товарищ капитан. А можно в радар посмотреть?
Проход между скалами на экране радара показался совсем узким, и Серега снова засомневался: пройдем ли?
– Пройдем, – сказал чиф. – Еще и вода останется. Тут даже авианосец «Энтерпрайз» прошел лет пять назад. Но не все проходят, кому как повезет. Течения, рифы, буруны… Поближе подойдем – сам увидишь. Там пароходов семь вокруг на скалах сидят.
– Боря, да ты ему не радар, а руль покажи! – вмешался мастер. – Пусть подержится, пока еще течение не подхватило. Рулил на «греке», Сергей?
– Нет. Я там, вообще, ничего не видел: ни руля, ни мостика, ни моря. В трюме две недели сидел.
– Как это? Ну-ка, расскажи!
А Сереге про первый пароход и рассказать-то было нечего. Прямо с трапа забрал его боцман – низенький, толстый, кучерявый грек, сунул в руки застиранный комбинезон и повел в трюм. Вот и запомнились Сереге коридор в надстройке и маленькая каютка, больше похожая на чулан, а из экипажа лишь те, с которыми работал бок о бок в режиме двенадцать часов через шесть: поляки Марек и Яцек, и сенегалец Жерар.
Старый греческий балкер12 неторопливо плелся в Бордо под погрузку пшеницы, а до этого привез какую-то руду в Питер. За две недели огромные трюма нужно было очистить от ржавчины и вылизать до стерильной чистоты. Спустя три дня после отхода из питерского порта Серега уже ничего не соображал и не видел, практически превратился в осла, идущего по кругу и крутящего мельничное колесо. Он сбивал кувалдой ржавчину с переборок, мел палубу и скреб по ней лопатой, стараясь при этом не выпустить из поля зрения высокого брюнета Яцека (то есть, все-таки что-то соображал). Если Яцек остановился и огляделся вокруг, ища глазами Марека – значит, перекур. Оба поляка бросали метлы и лезли в карманы за сигаретами. Серега присоединялся к ним, а Жерар продолжал мести палубу, напевая песни из «Битлз», которые он знал, наверное, больше, чем все «Битлз», вместе взятые.
Обычно в эти полусонные, молчаливые минуты перекура в трюм спускался боцман и визжал, как недорезанная свинья. Его пронзительный крик врывался в потухший мозг и будил в ослах человеческие эмоции. Прежде всего, ненависть. Серега не знал его имени, но это был первый человек, которого ему хотелось по-настоящему избить до потери сознания. И, как оказалось, не только Сереге.
Однажды боцман спустился в трюм немного раньше перекура. Серега с Жераром сгребали мусор в кучу, Яцек и Марек закидывали его лопатами в большую бочку. Они не заметили боцмана, и, когда неожиданно раздался его крик за спиной, Марек вздрогнул. А потом резко развернулся, шагнул вперед и с силой огрел боцмана лопатой по груди. Тот крякнул и захрипел, и упал на колени. Марек сделал еще один шаг, поднял лопату и сказал как-то очень спокойно и обыденно: «Зараз убию, куррррва-мать». Но Яцек успел придержать лопату за рукоятку, отодвинул Марека в сторону и ударил боцмана кулаком в лицо.
Боцман опрокинулся на спину, поляки попинали его немного. Что любопытно, боцман переносил побои молча, без визга. Наверное, все-таки
Балкер (bulk carrier, англ.) – судно для перевозки сыпучего груза (груз навалом)
