а что если она попросит кого-то из них в камень оборотить, и каждый мог припомнить несколько не приятных поступков, из-за которых этого вполне могло произойти. Потому они и ерзали и шумели, и вместо того, чтобы не обращать на себя взоров чужих, поступали как раз наоборот, черти ведь всегда привыкли все наоборот творить.
Но шум этот смолк в тот миг, когда она оторвалась от земли и полетела, и закружилась. И они вольно или невольно вместе с ней головами вертели так, что только рога мелькали.
Смотреть на них в тот момент было очень забавно, только никто не смотрел, потому что все они следили за ней – это был последний танец осени, без музыки. Никакой музыки не было еще с самой весны, когда, пропала флейта Леля, а потом в горе и печали очень быстро пропал и он сам. Не мог жить без музыки, а в заповедном лесу все напоминало о том горе, которое с ним приключилось.
Но вот теперь все переменилось в один миг. И под общий крик она обнажилась, случайно, или это была хитрость. Но покрывало ее, как большой оранжево – золотистый лист, упало на жухлую траву немного раньше, чем сама богиня. И ей только оставалось лететь вслед за ним, и медленно – медленно опуститься на него.
Черти опомнились первыми, они снова стали бояться, что она попросит о чем- то, а Велес исполнит любую ее просьбу, ведь если их так пробрало, то можно себе представить, хотя на самом деле они никак не могли представить, что было с ним во время этого чарующего танца.
Но самого страшного не произошло, она снова незаметно укуталась в свое покрывало, и только рыжие волосы вились на ветру и переливались.
Она оглядывала их, улыбаясь, и никаких жертв намечать не собиралась. Только улыбка была какой-то грустной, очень грустной, это заметили даже черти, когда мнимая опасность миновала, и они могли спокойно вздохнуть. Отдыхать пришлось недолго. Всем им надо было собираться, да и отправляться в подземный мир, правда, тогда было и еще одно происшествие.
Впервые люди, а вернее, князь Славен, заставил их всех о себе говорить. И это тоже была грустная история. Не такая, как у Купалы и Костромы, и все-таки очень грустная. И на этот раз они взирали на Забаву – дочь водяного.
Глава 12 Дочь водяного грустит о несбывшемся
Он сюда приходил и сидел до рассвета
Этот юноша дивный, в кого он влюблен?
И печальная дева узнала про это.
И теперь все грустит, обращенная в сон.
И напрасно русалки твердили:– Пустое,
Ты лишь дочь водяного, он будущий князь.
И она все плыла, и влекла за собою.
Черти дико кружили, в тиши веселясь.
– О, оставь его, дева, – Яга говорила.-
И негоже беду навлекать, не дури.
Только страсти незримой великая сила
Заставляла скитаться ее до зари.
И опять уплывала куда-то в тумане
Растворялась, и снова напрасно ждала
Князь сюда не вернется,
