ладно, – ухмыльнулся дворецкий. – Октоно́га любой дурак сварит.
Я скептически поджала губы, но говорить ничего не стала. Поживем – увидим.
Наконец мы с Карелом все доделали и, зевая во весь рот, спустились на первый этаж. Рид привел нас на кухню и сделал круг по помещению.
– Ну вот! Располагайтесь!
Посмотрела я на все это хозяйство и приуныла. Как растапливать печь, я не знала. Пришлось признаться в своей несостоятельности напарнику и дворецкому.
– Да что ж ты за девка такая, коли с печью управляться не умеешь? – удивился Рид.
– Да уж какая есть, – пожала я плечами. Ну откуда мне, городской девчонке из технического мира, знать, как растапливать печку и как ею пользоваться?
– Я умею. Сейчас все сделаю, – пришел мне на помощь друг. – А ты пока тащи сюда этого… с ногами.
– Октонога! – исправил его Рид и поманил меня в смежное помещение.
Глава 2
Об охоте на октонога и знакомстве с местными продуктами
Здесь располагалась просторная кладовая, из которой вела лестница в подвал. Впрочем, вниз мы не пошли, так как октоног находился в большом аквариуме, стоявшем в углу. Я присела на корточки и уставилась на… Ну, назовем этого монстрика иномирной версией осьминога.
Такая же «голова», щупальца с присосками, но к ним в комплекте шли еще две внушительные хитиновые клешни. Отличие заключалось в том, что у октонога имелся большой широкий клюв, а глаза располагались на палочках-отростках, как у улиток. И расцветка абсолютно футуристическая: особь, взирающая на меня из стеклянного чана, наполненного водой, была ярко-малиновая с темно-синими кружочками по всему телу.
– И как его готовить? – с ужасом вопросила я, таращась на это чудо чудное, диво дивное.
– Да чего его готовить? Суй в кипяток, пусть варится, – любезно пояснил Рид.
– Так он же живой!
– А тебе какой нужен? – не понял дворецкий. – Их живыми варят.
– О боже! Жуть какая! – отодвинулась я от аквариума. – Я не могу! Это же… садизм какой-то.
– Что такое садизм, мне неведомо, а только бросать октоногов в кипяток надо живыми, целиком и не разделывая. Если сдохнет или туша повредится, все, можно выкидывать. Мясо испорчено, и есть его уже нельзя.
– А… яйца у вас есть? Омлетик пожарю… – намекнула я.
– Не-а, закончились.
– А мука и молоко? Блинчики умею делать.
– Не-а, все закончилось.
– Ну, может, хоть крупа какая?
– Не-а, все закончилось.
– Да чтоб вас! Как так можно жить – вообще без запасов?
– Все закончилось! – с непробиваемым спокойствием повторял одну и ту же фразу Рид.
Тут из кухни позвал Карел:
– Кира, я печь растопил, поставил воду греться.
Я зыркнула на Рида и пошла на кухню задабривать напарника. Одна я к этому монстру с клювом
