не принимать какую-либо из сторон и обеспечить охрану общественного порядка. Журналисты гарантируют фиксацию событий, но по большей части они будут пугалом для любых персонажей в форме – как для этих, – я показал на пацанов в «брониках», – так и для тех, кто еще не приехал.
– Да сейчас мы их быстро… – не дожидаясь сбора всех участников спектакля, пробормотал коренастый, повернулся к охранникам, и все пошли за ним…
Когда приехали журналисты и полиция, первым уже нечего было снимать, вторым – обеспечивать. Парней в форме снесло людским потоком, и они быстро куда-то ретировались без лишнего шума – скорее всего, это было следствием серии звонков друг другу незнакомых мне людей и одного знакомого майора. Парадный подъезд был вновь свободен, люди торжественно проходили через него в здание и обратно, словно проверяя, в самом ли деле это возможно. Я попросил журналистов нашего канала снимать все, что происходит, и бойкая девушка сразу принялась записывать интервью, подсовывая жителям микрофон со значком канала. Все с уважением смотрели на этот символ освобождения. Я пожалел ее, подошел и тихонько шепнул на ухо:
– Это в эфир не пойдет, не напрягайся, мне нужна картинка – основные планы.
Она кивнула и сразу принялась объяснять что-то оператору. Тот подхватил камеру и отбежал в сторонку – брать общие планы. Я задумался: а почему я сразу так доверился той журналистке? В конце концов, получив информацию, она может использовать ее против меня, ведь если она вела запись разговора, то запросто может спровоцировать очень неприятную ситуацию. Я машинально водил глазами за всеми героями сцены, и меня будто озарило: дело было в принципиальности ее тона. Когда она сказала, что не выдает своих источников, я сразу проникся к ней доверием, ведь она – «журналист с принципами», она в самом деле хочет помочь этим людям. Вряд ли она бездушный информационный киллер, а ее работа в этом издании, скорее всего, объясняется какой-то личной позицией – по крайней мере, так мне хотелось думать. От размышлений меня оторвал черный микроавтобус, лихо подкативший к зданию. Из него бодро десантировалось человек пятнадцать в масках, черной форме и защитных накладках. От группы приехавших отделились несколько человек.
– Заходите в здание и закрывайте дверь! – крикнул я предводительнице. Вновь прибывшие не спешили приступать к действиям, поэтому люди успели спрятаться за дверью. Журналисты снимали, бойцы недовольно косились на камеру. Проходя мимо нас, один проронил:
– Выключите камеру!
Журналистка принялась было спорить, но я успокоил ее и предложил вообще не обращать внимания.
Несколько человек из группы приехавших подошли к полиции. Я рванулся к двери и постучал:
– Дайте решение суда. Нет, не открывайте, просуньте под дверь!
По мраморной ступеньке выскользнула казенная бумажка. Я подхватил ее и направился в сторону переговорщиков. Подойдя к толстому капитану, я всунул ему в руки бумагу.
– Вот решение суда, читайте, – и, не дожидаясь ответа, пошел обратно.
Они
