возмущенно посмотрели на собеседницу.
– Что? – недоумевала чародейка. – Я думала, он хотел правды.
Поднявшись со своего места, Уорд направился прямиком к колдуну с челкой. Стоило парням встретиться, как они тут же нежно поцеловались, улыбаясь во все зубы. Юная волшебница выглядела оскорбленной:
– Эй, а со мной больше не здороваемся?
– Извини, Фи, – паренек поправил очки дрожащими руками, – конечно же, я безумно рад тебя видеть.
– Сделаю вид, что поверила тебе, – кукла усмехнулась, легонько стукнув его в грудь.
– Мой бедный, прекрасный мальчик, – леди Минтвуд сидела в кресле, промакивая слезы платком. – Как же это могло с ним приключиться.
– Линн, успокойтесь, – жалобно молвил Бен, – все будет хорошо, вот увидите. Это же Феликс! Он со всем справится. Он самый сильный колдун из всех, кого я знаю! Он такой отважный и смелый… При этом такой добрый и чуткий… И благородный! С ним точно все будет в порядке!
Фелиция, которая пристроилась с каттой на полу, вдруг изумленно округлила глаза, пока ее бабушка с благоговением смотрела на своего собеседника:
– Дорогой, это так мило с твоей стороны, – она потрепала его за щеку. – Большое спасибо, что остался с нами в это тяжелое время. Пора взять себя в руки… Уже который день реву… Нужно заняться готовкой! Да, точно…
С этими словами женщина засеменила в сторону кухни, оставляя «детей» наедине. Минтвуд младшая поспешила повернуться к простокровному, который задумчиво вглядывался в пустоту.
– Я не поняла этого с самого начала, – безэмоционально промолвила волшебница.
– М? – паренек встрепенулся, обратив взор на собеседницу, которая опиралась на диван в паре сантиметров от него.
– Думала, просто повздорили. И гордость слишком велика, чтобы помириться. Такое уже частенько случалось с моими друзьями, – девчонка пожала плечами. – Но после всего, я наконец-то поняла…
Фелиция печально ухмыльнулась.
– Что ты имеешь в виду? – Бен все еще смотрел на нее с непониманием.
– Ты любишь его. Ты любишь моего брата.
– Я… – Уорд слегка опешил от подобного заявления, но когда он уже был готов начать оправдываться и отнекиваться, до него снизошло осознание, что он, быть может, больше никогда не увидит Феликса Минтвуда живым.
Его сердце как-то болезненно заныло, но вместе с тем освободилось от всяких цепей и предрассудков.
– Да, – спокойно и тихо откликнулся он. – Я люблю его.
Фелиция снисходительно поджала губы, а затем, выпустив катту из своих рук, поднялась на ноги, чтобы крепко обнять друга. Впервые за долгое время Бенджамин почувствовал себя настолько умиротворенным и легким, чтобы больше не задумываться ни о чем, кроме своих собственных чувств. Он прижал затылок волшебницы к своему плечу, заботливо поглаживая ее по спине. Он понимал, что сейчас она разбита точно так же, как и он сам.
– Ладно, я оставлю вас, – безразлично
