чем занять подобающее вам место, вы должны принести обычную клятву.
– Да будет так! – ответил Робеспьер.
Председатель достал откуда-то старинный свиток, протянул его Робеспьеру. Тот медленно, торжественно прочел:
– «Клянусь, во имя Верховного Строителя всех миров, никогда и никому не открывать без приказания от ордена тайны знаков, прикосновений, слов доктрины и обычаев масонства и хранить о том вечное молчание, обещаю и клянусь ни в чем не изменять ему ни пером, ни знаком, ни словом, ни телодвижением, а также никому не передавать о нем ни для рассказа, ни для письма, ни для печати или всякого другого изображения и никогда не разглашать того, что мне теперь уже известно и что может быть вверено впоследствии. Если я не сдержу этой клятвы, то обязываюсь подвергнуться следующему наказанию: да сожгут и испепелят мне уста раскаленным железом, да отсекут мне руку, да вырвут у меня изо рта язык, да перережут мне горло, да будет повешен мой труп посреди ложи при посвящении нового брата, как предмет проклятия и ужаса, да сожгут его потом и да рассеют пепел по воздуху, чтобы на земле не осталось ни следа, ни памяти изменника».
– Аминь! – произнес председатель.
– Добрый день! – сказала Вероника. – Что вы хотели?
Заказчица выглядела очень плохо – нос красный, губы все время облизывает, одета небрежно, на пальто пуговицы нет. Больная, что ли? Вероника постаралась отодвинуться как можно дальше. Еще вирус подхватишь!
– Девушка, мне вот… увеличить для портрета…
И протянула маленькую карточку. Все ясно, не больна она вовсе, а плачет. И портрет этот нужен ей вовсе не для красоты, а для того, чтобы поставить его на видном месте в комнате, увить траурной черной лентой и перед ним расположить рюмку водки и кусок хлеба. Будет он так стоять, и люди, пришедшие на поминки, будут смотреть на него и вспоминать покойного.
Иной причины и быть не может, кому придет в голову делать портрет с фотографии на документы?
Вероника взяла из рук заказчицы крошечный прямоугольник фотокарточки и положила его перед собой. Вгляделась – и оторопела.
У нее всегда была хорошая память на лица. И теперь она точно знала, что перед ней фотография того самого типа, который три дня назад толкнул ее на улице возле антикварного магазина. Того самого, кто ударил по голове мужчину в машине. И отобрал у него сумку. Ограбил его, в общем. Он, больше некому!
Вероника пристально посмотрела на снимок. Редкие волосы, залысины на лбу, маленькие тусклые глазки. Выражение – не такое злобное, как в момент их столкновения, скорее испуганное.
– Что с ним случилось? – невольно спросила она, едва не добавив, что третьего дня она видела его живым и здоровым.
Женщина не удивилась ее вопросу.
– Умер мой Витенька, – она не удержалась и всхлипнула, – братик мой дорогой…
В голосе ее звучала такая боль, что Вероника опустила глаза. Подумать только, такой мерзкий тип, а вот была же у него близкая душа, любила его эта женщина, видимо, искренне.
– Одни
