в срок». Наполнив массивную каменную ступу перцем, он взял один из трех длинных тяжелых пестиков, лежащих рядом, и стал толочь изо всех сил, часто улыбаясь тхакуру, который задержался, чтобы посмотреть, как пойдут дела.
Когда хозяин ушел, Дукхи умерил пыл. Прежний быстрый ритм можно удерживать, только если работают трое, передавая поочередно друг другу пестик. К обеду Дукхи истолок половину мешка и остановился, чтобы перекусить. Оглянувшись – не видит ли кто? – он засунул руку в ступку и посыпал чапати порошком чили. Ему повезло: тхакур как раз послал слугу за водой.
Несчастье случилось, когда день клонился к вечеру, и мешок уже почти опустел. Неожиданно, когда Дукхи двигал пестиком вверх-вниз, как весь день до этого, ступка треснула и раскололась пополам. Кусок камня упал на левую ступню Дукхи.
Жена тхакура видела все из кухонного окна.
– Муж мой! Скорей беги сюда! – завопила она. – Этот осел чамар расколотил нашу ступку!
Ее вопли разбудили тхакура Премжи, дремавшего под навесом с внуком на руках. Он передал спящего малыша служанке и побежал в заднюю часть дома. Дукхи валялся на полу, пытаясь забинтовать окровавленную ногу куском ткани, каким обычно обматывал голову наподобие тюрбана.
– Что ты натворил, дурья твоя башка! Разве для этого я тебя нанимал?
Дукхи поднял глаза.
– Простите, тхакуржи, но тут моей вины нет. Должно быть, в камне была трещина.
– Лгун! – Тхакур угрожающе поднял палку. – Расколотил ступку, а теперь еще и врешь прямо в лицо! Как могла она сама разбиться? Такая огромная ступа из прочного камня! Она ведь не стеклянная!
– Клянусь моими детьми, – взмолился Дукхи. – Я всего лишь толок чили – то, что делал весь день. Только взгляните, тхакуржи, мешок почти пустой, работа…
– А ну встань! Убирайся с моей земли! Никогда не хочу больше тебя видеть!
– Но, тхакуржи, работа…
Хозяин оттянул Дукхи палкой по спине.
– Вставай, говорю! И проваливай!
Дукхи с трудом поднялся на ноги и, хромая, попятился от занесенной палки.
– Тхакуржи, сжальтесь, я много дней без работы, я не…
Тхакур с криком набросился на него.
– Слушай, презренный пес! Ты разбил принадлежавшую мне вещь, и все же я отпускаю тебя. Не будь я таким мягкосердечным идиотом, передал бы тебя в руки полиции. А ну вон отсюда! – Говоря это, тхакур продолжал размахивать палкой.
Дукхи уклонялся от ударов, но не мог идти быстро из-за покалеченной ноги. И все же ему основательно перепало, пока он доковылял до калитки. Прихрамывая, Дукхи с трудом притащился домой, проклиная тхакура и все его семейство.
– Отвяжись! – сердито прошипел он, отмахиваясь от испуганных расспросов Рупы. Но жена не отставала и, вцепившись в него, просила разрешения осмотреть рану, и вот тогда он ударил ее. Злой и оскорбленный, он весь вечер молча просидел в хижине. Ишвар и Нараян
