нескольких последних месяцев вела себя так, будто ее что-то тяготило. На естественные вопросы соседки она не отвечала, ссылаясь то на усталость, то на заботы с завершением строительства.
Но тут в который раз вмешался сам Завадский. Вмешался категорично и в данном случае уместно. По мнению генерала, Александра Лукьянова никоим образом в вопросах завершения работ подрядчиками в загородном доме не участвовала. Всем занимался супруг, лично. Значит, Лукьянову беспокоило что-то иное. Что?
Квартира четы Филипповых находилась в старой девятиэтажке в Южном Тушине. Крячко долго ворчал по поводу старой планировки дворов, где двум машинам и так не разъехаться, а если уж хозяева начинают их парковать в два ряда, то и пешеходу не пройти. А ведь сколько случаев уже было, когда или «Скорая помощь», или пожарная машина не могли вовремя подъехать к нужному подъезду…
Наконец Станислав приткнул свой «Мерседес», заехав одним колесом на тротуар. Лифт был чистым, но каким-то унылым. То ли вытертые до дыр отделочные панели были виной, то ли обилие скрежетов и скрипов при движении. Кабина дернулась и замерла на месте. Крячко деловито распахнул внутренние створки кабины, повернул ручку металлической сетчатой двери и вышел первым на площадку, скептически оглядываясь по сторонам.
– Нет у меня, господин полковник, впечатления, что тут может жить модный художник, – хмыкнул он.
– А я больше скажу, господин полковник, – в тон другу ответил Гуров, – нет у меня впечатления, что тут может жить человек в полном душевном равновесии и со здоровой психикой.
– Вот! – Крячко поднял указательный палец. – Мы ощущаем ауру неустроенности и неудовлетворенности. Не скажу, что весь подъезд и весь дом населен больными людьми, но старый жилой фонд у меня обычно вызывает впечатление уюта, обжитости и покоя. А тут этого не чувствуется.
– По крайней мере, отсутствие суеты, – поддакнул Гуров, нажимая кнопку дверного звонка.
Те несколько фраз, которыми перебросились сыщики, на первый взгляд шутливых, на самом деле были общим пониманием атмосферы вокруг семьи Лукьяновых. И вакуумом их окружение назвать нельзя, и в то же время полное отсутствие общительности, здорового круга друзей, приятелей. Единственные друзья, которых удалось выявить, это семья Филипповых. И с ними встречались редко. И семья эта была немного странной.
Дверь сыщикам открыла Оксана Филиппова. Оказалась она женщиной деловитой, миловидной. На одной щеке приятная ямочка, которая углублялась во время улыбки. Глаза светлые, быстрые, не любопытные, а какие-то пытливые.
– Проходите в комнату, я сейчас, – поспешно сказала Оксана и убежала в боковую дверь. Кажется, в ванную.
Сыщики осмотрелись по сторонам и обменялись многозначительными взглядами. Квартирка была, мягко говоря, унылой. Даже если судить по длинной, как вагон, прихожей. Линолеум старый, потерявший блеск. На стыках прибит местами
