не поделать, – вздохнул он. – На все воля божья.
Потом пришла Марья Григорьевна.
И не одна, а с Канатом Сеймуровичем. И ладно бы только с ним! Верочка слышала звук мотора подъехавшего «газика», но не связала его с происходящими событиями.
А между тем в маленький приемный покой вошли еще двое: начальница местной санэпидемстанции, полная властная женщина лет сорока, и мужчина, незнакомый Верочке, зато хорошо знакомый всем остальным – лично первый секретарь районного комитета партии. То есть человек, работающий на территории в несколько сот квадратных километров и богом, и царем, и героем одновременно. По крайней мере, до тех пор, пока его не снимут с должности более высоко стоящие боги и цари из единовластно правящей партии.
– Девушка, вы что тут себе позволяете? – с порога начал он. – Какое, к черту, бешенство?
Секретарь горкома сам был в бешенстве, причем в полном.
– Вера Ивановна, – мягко начала дама. – У нас в районе последний случай бешенства еще до войны был! А вы представляете, что сейчас тут начнется? Не может это быть бешенством. Неоткуда ему взяться по эпидемиологической обстановке. Тем более и доктор Колосов с вашим мнением не согласен.
Верочка молчала. Она просто и не знала, что ответить. Ее совершенно не волновало, что здесь сейчас начнется. Вот Алик ее волновал. Она невольно думала: как он там сейчас, один в зарешеченном изоляторе?
– Вот что, милочка, – это солидно вступил Канат Сеймурович. – Запишите в карту предположительно воспаление легких. И никаких оповещений в область. А чтоб вы не волновались, оставьте мальчика в изоляторе. Никаких санкций к вам принято не будет. Любой врач имеет право на ошибку.
– Конечно, конечно, – подтвердил сменивший гнев на милость секретарь горкома. – Кто ж будет гробить молодежь. На ошибках учатся.
Он уже повернулся к выходу, когда услышал:
– Я запишу в карту то, что считаю правильным, Канат Сеймурович. И Марье Григорьевне я все указания дала. Хотите отменить – отменяйте. Но только письменно.
В приемном покое воцарилась тишина.
Гробовая тишина.
Хозяин района спросил у санитарной начальницы:
– Вы дадите такое распоряжение?
– Да… Но… Вы понимаете… – забормотала та, вмиг потеряв всю властность.
– Да или нет? – четко спросил тот. – Вы же мне сами говорили, что бешенство в районе исключено.
– Практически – да. Но теоретически…
– Ясно, – сказал тот и, рубанув воздух рукой, вышел на улицу.
– Вы понимаете, что поставили на карту свою карьеру? – спросила дама.
– Мне наплевать, – устало ответила Верочка. Ей и в самом деле сейчас было наплевать на карьеру. Ее неудержимо тянуло в изолятор, к мальчишке. Хотя умом она понимала, что этого делать не следует.
И еще: она была бы счастлива, если б ее диагноз не подтвердился. Пусть даже и ценой карьеры.
Скоро в больничке стало тихо. Местная знать разъехалась.
