Ты видел нашего малыша? Видишь, какой он красивый?
Комок в горле с новой силой дал о себе знать, и я изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не проронить ни одной слезы. Мансуре-ханум очень любила своих детей…любила Амира, Али, Хаджи Садега и Марьям. На обеих фотографиях висели белые лилии, которые Мансуре-ханум сама бережно и заботливо привязала.
Марьям зашла в комнату, неся на подносе чай, и раздала его гостям, а Мунире-ханум, жена Хаджи Садега, расставила тарелки и предлагала сладости. За последние месяцы эта квартира столько всего успела увидеть, неожиданно наполняясь то гостями, то слезами, то криками боли.
В тот день, когда погиб Амир, Мансуре-ханум на кухне этой квартиры упала в объятия Али и стала рыдать, целовать и заклинать его словами:
– Али, ты видел Амира?
Али тихо плакал… И я никогда не забуду те слёзы.
Попрощавшись, медсёстры ушли, а соседки, выпив чая и отведав сладостей, по одной подходили ко мне с поздравлениями. Поскольку я была очень уставшей, голова кружилась, а тело ныло от слабости, я решила прилечь и тут впервые услышала плач малыша. В комнату тут же вбежала мама и взяла его на руки.
– Он проголодался. Смотри, как он кривит ротик, ему надо поесть.
Сказав это, она села рядом, взяла кусочек сладостей с тарелки и принялась меня кормить. Я почувствовала, что силы стали возвращаться ко мне. В этот момент к нам зашла Мансуре-ханум и протянула мне стакан сладкого шербета:
– Выпей, чтобы твоё молоко стало сладким.
Мама взяла стакан и стала меня неторопливо поить. Я почувствовала прилив сил и взяла на руки своего сына, который, двигая губками, словно искал что-то. Завёрнутый в своё белое одеяльце, он казался ещё краснее и меньше. Он был такой хрупкий, что мне было страшно обнять его. Как только он принялся сосать молоко, бабушки с удовольствием выдохнули. Он сжал свои маленькие кулачки, и я, разжав один из них, увидела его розовые длинные ноготки.
Мансуре-ханум с дрожью в голосе умилённо сказала:
– Машалла! Как же малыш похож на Али. Он тоже был таким… Мой бедный сынок…
Я чувствовала, как проголодался малыш и с каким аппетитом он пил молоко. Проведя рукой по его белой шапочке, я засмотрелась на фотографию Али, под которой была написана фраза, принадлежавшая ему: «Только тот сможет пройти через колючие проволоки врага, кто не застрял в колючих проволоках своих собственных страстей».
Малыш закашлял, и мама тут же приподняла его, объяснив мне:
– Он поперхнулся.
Указательным пальцем она слегка надавила малышу на область между бровями. Я забеспокоилась, увидев, что ребёнок ещё сильнее покраснел. Мама тихонько постучала по спинке малыша, уложила его в постель, и он, не плача, тихонько уснул, сжав ручки в маленькие кулачки.
Почувствовав запах жареной муки, разнёсшийся по квартире, мама торопливо вышла из комнаты и отправилась на кухню. Все занялись своими делами,
