встают из гробов, она уж белится, белится, чтоб казаться бледнее, – нет, кровь у нее так и проступает сквозь белила.
– Все это хорошо; я сам иногда с удовольствием смотрю на танцовщиц, – продолжал герой рассказа, – соблазнительного в них много; зато уж ничего более. С фигуранткой невозможно думать о возвышенной любви; иное дело женщина в обществе, умная, милая вертушка…тут за ней волочишься, ей во французском кадриле или в мазурке немножко пожмешь руку, у нее глаза тотчас разгораются, она отвечает тем же. С женщинами, я вам скажу, надобно иметь только дерзость – это главное: с дерзостью наверное выиграешь. Ведь я испытал все это…
Офицер с золотыми эполетами встал со стула, прошелся по комнате и сказал:
– Актрисы, братец, по-моему, лучше всех ваших светских дам; в актрисах есть что-то такое… особенная какая-то прелесть… К тому же, по-моему, в общество часто выезжать опасно: и сам не заметишь, как очутишься женатым. Я, господа, езжу на балы к ужину: порядочно поужинаешь, поговоришь с приятелями – да и давай бог ноги. Один раз я, однако ж, у Дмитрия Васильевича Бобынина дал промах: только что встали из-за стола, я было за шляпу, а Катерина Ивановна и увидала – и пошла потеха! Я, говорит, не пущу вас, ни за что не пущу, – и начала отнимать у меня шляпу; – вы, говорит, должны танцевать гросфатер, надобно побеситься после ужина… Нечего делать – поневоле пустился в пляс; затона другой день Маша задала мне такую гонку, что до сих пор забыть не могу: она у меня преревнивая. – Кто много в свет выезжает, – сказал офицер с серебряными эполетами, – тому беда быть влюбчивым. Я ужасно влюбчив. И Катерина Ивановна это заметила… В прошедший понедельник она мне сказала: «О, я про вас все знаю!» – и погрозила пальцем…
– Катерина Ивановна любезная женщина, – прошептал статский, рассматривая с большим вниманием свои бледные и тонкие пальцы.
– А что, за ней, я думаю, можно приволокнуться? – спросил офицер с серебряными эполетами.
Герой рассказа проглотил бисквит и подумал: «Ах, и в самом деле! Она очень недурна: такая кругленькая; муж у нее все в карты играет, волосы у него с проседью, одевается он не по моде. Не съездить ли мне сегодня к ним с визитом?..»
– У Катерины Ивановны, надо отдать ей справедливость, прекрасные плечи, – сказал офицер с золотыми эполетами, – но уж все не то, что у Маши… У Маши все жилки на шее видны, такая нежность!
– Господа, посмотрите, вон там у окна какой жалкий чиновник сидит, – сказал офицер с серебряными эполетами, – какой смешной народ эти чиновники!
Офицер начал свистеть и, насмешливо улыбаясь, несколько раз прошелся мимо чиновника, осматривая его с ног до головы…
Герой рассказа засмеялся.
– А ты чего смеешься? – сказал офицер с золотыми эполетами, – разве ты не чиновник?
– Какой же я, мон-шер, чиновник? я и в департамент никогда не езжу, я только числюсь…
– Четвертый в начале, – сказал статский, – мне пора… – Он закашлялся, допил свою сахарную воду и ушел.
– Терпеть
