сжигал пространство вокруг него, может быть только в воображении, в мыслях, но способный через мгновение воплотиться в реальность, здесь, в этой комнате. Вся эта пляска чувств была, может быть, и не связана с ним, но совершенно точно не сулила ничего хорошего любому, кто мог оказаться рядом.
«Она узнала!»
Эта мысль заставила его в отчаянье обратиться к своим силам, своим магическим способностям, чтобы попытаться остановить Дану. Он что-то закричал и, чувствуя себя травинкой на пути урагана, все-таки попытался не дать ей совершить непоправимое. В той странной связи, нити, которая их соединяла, оставляла надежду на понимание, на единение, он вдруг ощутил, что девушка колеблется, что она не хочет, чтобы случилось непоправимое и любая самая маленькая пауза оставит надежду на то, что она опомнится, остановится.
И все исчезло, остановилось, рассеялось как дым. Только через это расстояние, невероятно длинное, он ощутил эхо ее чувств. Горечь и облегчение.
А он? Может быть чувства, испытываемые сейчас, и даже раньше тоже были такими? Может быть, к ним еще можно было добавить ощущение вины, где-то мелькнувшее на границах сознания. Но признать такое Реган не мог. Иначе можно было просто сойти с ума.
– Ты вновь спас меня.
Фиона закусила губу, пытаясь скрыть слезы, и протянула руки. Он подхватил ладони, упал на колени и опустил голову ей на грудь.
Любил ли он ее? Сейчас, кажется, в этом не могло быть сомнений. Все что в его жизни имело значение, было связано только с нею. Все что он мог совершить и совершил, было связано с нею. Это биение сердца только подтверждало всю силу его чувств и способностей. Он вернул ее к жизни, когда нить ее судьбы уже ослабла и грозила оборваться совсем. Он сумел или все-таки не только он?
Он почувствовал вдруг страшный стыд. Эта измена, она заставила его покраснеть и почувствовать себя самым страшным негодяем в истории людей. Но почему это сомнение не дает ему покоя? Кому он изменил? Кому он изменяет? Почему даже сейчас, когда он, закрыв глаза, вслушивается в торопливое биение сердца одной женщины, для которой он готов сделать все, и для которой сделает все, мысли о другой никак не покидают его. И это понимание что ему стыдно перед ней тоже, ему стыдно перед ними обеими, ужасное чувство. Но образ Даны совершенно не желает покидать его чувства.
Сердце королевы продолжало биться еле слышно, но равномерно и спокойно. И это чувство покоя передавалось и ему. Он уже не так судорожно сжимал ее ладони, и тепло женского тела постепенно наполняло его забытой негой и ощущением безмятежности. Он словно плавал на теплых волнах ее дыхания и наслаждался тишиной. Тишиной? О нет!
Фиона что-то еле слышно шептала, даже как ему показалось, напевала, и ему было невообразимо больно отрываться от нее в это мгновение. Но тишина! Гром орудия пропал. Это что-то означало. Но разбираться было некогда.
– Где все? Где все люди?
Девушки смотрели на него с недоумением, и он заметил, как у одной
