Семенцовым, пожалуй, что и похлеще… Тут уж я сам свидетелем оказался. Случилось через неделю после Мордвинова, как раз было мое дежурство по дворцу. Вдруг прибегает разводящий и зовет в караульное помещение: мол, рядовому Семенцову плохо… Спускаюсь вниз, вижу: сидит парень на скамье, винтовку отставил, голову руками обхватил. Что с тобой, братец, спрашиваю. Тот поднял голову, взглянул, и стало мне не по себе. Глаза пустые, мутью затянутые. Молчит и дышит так тяжело, словно версту в полной выкладке пробежал… Кладу ему руку на плечо. Сейчас доктора позовем, говорю. А он вдруг вскакивает и кидается на меня. Рычит, как дикарь, изо рта пена. Чуть не задушил, мерзавец, втроем оттаскивали… Опять же в госпиталь.
Тут уж генерал совсем забеспокоился и велел провести расследование. Шутка ли: второй случай за считанные дни… Может, в роду какие-то болезни были? Непохоже. Взводный клянется, что парень всегда был здоров как бык. Про него говорили, добродушный, мол, и покладистый, а тут взял, да и озверел. Опять-таки, буквально за три или четыре дня до припадка Семенцов со своим взводом проходил медицинский осмотр в местном госпитале. Мордвинов, кстати, тоже. У нас с этим строго, дворец охраняют отборные части, так что раз в полгода на комиссию шагом марш. Заметьте, никаких отклонений у обоих доктора не выявили. И вдруг – на тебе… В общем, плохо. Два случая за короткое время – это уже почти эпидемия. А как, не дай бог, случится третий? Четвертый, пятый?
– Ну уж эпидемия… – пробормотал Сергей. – Что краски-то сгущать, Иван Николаевич?
Болотин отставил тарелку и с тоской посмотрел на Белозерова.
– Вам легко говорить, – негромко произнес он. – А вы поставьте себя на место Черевина. Мордвинов с Семенцовым не просто солдаты. Они приставлены охранять августейшую особу. Они с оружием либо при персоне самодержца, либо поблизости. Страшно подумать, что будет, если рядом с императором окажется вооруженный безумец. Тут, батенька, и народовольцев не надо… Поверите ли, службу теперь несем, как на иголках.
Махнув рукой, он залпом выпил рюмку коньяку. Белозеров машинально последовал его примеру.
Простившись с Болотиным и покинув трактир, Сергей неторопливо побрел домой. Желудок переваривал сытный обед, а сознание – тревожный рассказ подполковника. Только теперь бывший гусар по-настоящему осознал меру испуга, охватившего Победоносцева с дядей.
Умопомешательство лиц, защищающих самодержца, – происшествие столь же экстраординарное, сколь и опасное. Тут обсуждать нечего, все и так ясно. Неясно другое: он-то, Сергей, что может сделать? Чем помочь?
Идея послать в Гатчину толкового человека со стороны принадлежала Победоносцеву. Найти подходящую персону он поручил своей правой руке Ладейникову. Тут очень кстати Кирилл Иванович получил письмо от Варвары с описанием братниных перипетий, и таким-то образом судьба Сергея определилась, – по крайней мере, на ближайшее время.
Откровенно говоря, дядя
