с пяти мог похоже нарисовать и человека, и дерево, и собаку. С годами увлечение живописью только росло. Отец злился и ворчал, что мать вместе с сыном одними красками, кистями и бумагой дом разорят. Но дело было, конечно, не в этом. Как-то раз отец в сердцах ткнул пальцем в сына, сосредоточенно рисовавшего на дворе красиво разросшиеся вишни, и резко сказал матери: «Испортила ты мне мальчишку. Ему дорога в кавалерию, на службу, а ты его к безделице приучила…» Десятилетний Сережка тогда просто не понял, с чего сыр-бор. О своей стезе служить отечеству и тем зарабатывать на жизнь он знал с пеленок, а рисование – это так, для души.
Все вышло по отцовскому слову. И… по матушкиному примеру. Училище, служба, казарма – все, как надлежит сыну заслуженного ветерана. Но и рисовать Сергей не бросил. Это было и увлечение, и – что греха таить – надежное средство заручиться симпатиями юных барышень, которые в Малороссии чудо как хороши. Всякая ли девица устоит, получив собственный портрет из рук пригожего гусарского поручика? Феодора Спиридоновна – и та не устояла, хоть и была уже отнюдь не девицей, а купеческой вдовой… Но это отдельная история.
Из живописи своей Белозеров, конечно, секрета не делал. Кстати, немало эскадронных товарищей получили от него на память быстрые карандашные зарисовки. Но как о детском увлечении не забыл дядя? И, главное, – почему вспомнил именно теперь?
Вероятно, Кирилл Иванович без труда прочитал на лице Сергея простодушное удивление и даже изволил по этому поводу улыбнуться. Хотя с ответом не торопил.
– Рисовать не разучился, Кирилл Иванович, и, говорят, рисую недурно, – наконец сказал Сергей с некоторым даже вызовом.
– Ну да? Молодец, коли так. А вот мы сейчас проверим, проверим…
С этими словами Кирилл Иванович передал племяннику большой лист бумаги и толстый черный карандаш.
– Набросай-ка ты мне, Сергей Васильевич, такой, что ли, портрет, моего кабинета. Ну, там столы, стулья, стены… Чтобы все, как на ладони, и, главное, похоже. Справишься?
Сергей только пожал плечами.
– Отчего же нет, – сказал он спокойно. – Однако минут десять понадобится. Это ничего?
– А я тебя никуда не тороплю. Рисуй себе, а я, пока суд да дело, поработаю.
Вернувшись в кресло, Кирилл Иванович придвинул стопку документов и, кажется, ушел в них с головой. Но время от времени остро поглядывал в сторону Сергея.
Задача была не из сложных. Положив перед собой лист, Сергей сосредоточился и неторопливыми уверенными штрихами принялся создавать портрет сановного кабинета. Не забыл и дядю в кресле, склонившегося над бумагами. Время от времени закусывал карандаш, соображая, как лучше передать перспективу и объем предметов, игру тени и весеннего света, льющегося из-под тонкосуконных темно-коричневых штор. До того увлекся работой, что чуть не пропустил момент, когда в кабине зашел высокий худой человек в неброском штатском платье. Уловив краем глаза некое движение, Сергей повернул голову в сторону новой
