быть не может! – отрезал я.
– А почему ты меня не представишь?
– Кому?!
Он стоял рядом со мной! В руках продолжал держать баночки с гримами.
– Вольдемар! – склонил он вдруг свою крупную голову, обнаружив прямой, как лезвие опасной бритвы, пробор. – Ваш покойный слуга!
– Мария!
Моя подружка соскочила с дивана и сделала книксен.
– Какой вы смешной! Давайте я вам помогу.
Мария усадила покойника на диван, забрала у него баночки и принялась ловко манипулировать, будто занималась этим всю жизнь, приводя его лицо в божеский вид. Я не мог даже пошевелиться, – такой вдруг на меня напал столбняк.
В дверь постучали.
– Открой же, милый! Не видишь, мы заняты?
Так как я все еще не мог пошевелиться, Мария сама пошла открывать.
– Ты что делаешь, подлец? – двинулся я на мертвеца.
– Заткнись! – угрожающе приподнялся мой бывший друг, ухватился за столешницу, и я увидел, как древесина трещит под его пальцами и рассыпается трухой!
– Там какие-то спрашивают, когда выносить! – весело сообщила моя подружка. – Вы переезжаете, Вольдемар?
– Да, в некотором роде. Пусть подождут внизу! – приказал покойник, и моя Мария кинулась выполнять.
Потом она снова попыталась приступить к его лицу, но он недовольно отстранил ее со словами «хватит уже!» и поднялся.
– Поройся там, в холодильнике, приготовь чего-нибудь перекусить, – снова приказал он, и снова Мария с готовностью удалилась.
Мы тем временем стащили вниз пустой гроб, Вольдемар накинул на него крышку и выпихнул ногой за дверь, – а там как ждали: дружно застучали молотками, подхватили, засунули в пустой автобус и пыльно укатили в переулок.
– Венок забыли, – сказал покойник и потрогал черную ленточку с белыми буквами. – «Вольдемару от друзей», – прочитал он. – От тебя, между прочим.
– Ничего я не покупал, – убито проговорил я.
– Понимаю. Некогда. Самому пришлось позаботиться. Так! Зови свою кралю. Пойдем прошвырнемся. Скажи ей, у меня день рождения. И без глупостей… дорогой друг!
Прошвырнулись мы в грязную привокзальную кафешку, где даже чистые салфетки в пластмассовых жирных стаканах казались залапанными и мятыми. Но ничто не могло смутить мою подружку. Она во все глаза пялилась на Вольдемара, а тот был в ударе и щебетал соловьем.
Мы пили шампанское, сладкое и теплое, закусывая батончиками из сомнительного шоколада, – когда за наш столик подсел болезненного вида молодой человек и уставился на Вольдемара. Покойнику это не понравилось: видно было, как он начинает наливаться злобой, сжимая свои кулачищи, – но тут Мария коснулась его руки, – и грозный мертвяк расслабился и даже улыбнулся. Молодой человек вздохнул неопределенно:
– А говорили, ты помер, Волик.
– Ну
