самодовольно ухмыляясь, сидел как именинник. Николаев сострил по адресу Земскова:
– Не углядел-таки комбат, как на его зенитку спикировали!
Земсков вскочил, густо покраснев. Появление Яновского предотвратило готовую вспыхнуть ссору.
Комиссар уже был в курсе дела. После занятий он вызвал к себе Людмилу. О чем они говорили, не знал никто. Людмила вышла от него сердитая, с красными глазами и направилась прямо к Земскову.
Лейтенант принял ее очень холодно. Он не поднял глаз от карты, разложенной на коленях, не предложил девушке сесть, но она и без приглашения села рядом. Земсков продолжал изучать карту.
– Товарищ лейтенант, почему я такая несчастная? – спросила Людмила.
– Что вам нужно?
– Я хотела вам сказать, что постараюсь… Постараюсь быть хорошим бойцом…
– Это все?
Она поправила волосы и провела кончиком языка но сухим губам:
– Нет, не все. Я хотела, чтобы вы не думали обо мне плохо. Другие пусть думают что хотят…
Земсков поднялся:
– У меня сейчас нет времени, товарищ Шубина. Поговорим в другой раз.
– Нет, сейчас! Вы обязаны выслушать подчиненного! – Она вскочила, сжав кулаки. – Вы думаете, я ростовская шлюха! Так вот, имейте в виду: ничего у меня с Рощиным не было. Честное слово! – Она выпалила все это одним духом, смело глядя на лейтенанта своими гневными глазами.
Земскову стало жалко девушку. «Мало ли какие бывают военные судьбы? И какой я ей судья?»
– Ладно, Людмила. Мне нет дела до ваших личных отношений. Постарайтесь, чтобы на батарее из-за вас не было недоразумений.
– Постараюсь! – Она тряхнула головой с такой силой, что тугая прическа развалилась и волосы упали ей на плечи. – Вот проклятье! Срежу их ко всем чертям!
Земсков рассмеялся:
– Я вам верю, Людмила, и вовсе не думаю о вас плохо. Будем служить вместе.
Людмиле не удалось избежать недоразумений. В расчете Сомина все шло кувырком. Людмила была в центре всеобщего внимания. Все стремились ей угодить. Ее распоряжения выполнялись куда быстрее, чем приказания командира орудия.
Белкин посоветовал Сомину:
– Просите, чтобы ее забрали от нас, командир. Видите, ребята ходят как чумовые. Цирк, а не боевой расчет.
Людмила не признавала авторитетов и все делала по-своему. Дошло до того, что при появлении немецкого самолета она, схватив бинокль, заорала на Сомина:
– Мазила! Куда стреляешь? Писарчук, скорость больше десять! Дальность – двадцать шесть! Огонь! Длинными очередями.
И самое удивительное то, что на орудии приняли ее корректировку. Пушка загрохотала длинными очередями.
Сомин грубо оттолкнул девушку, вырвал у нее из рук бинокль. Самолет был уже далеко.
– Дура, взбалмошная девчонка! – кричал Сомин. – Ну, сбили вы самолет? Вы ж ни черта
