на него.
– Гнев? А из-за чего гневаться? Мне, можно сказать, отдали прямо в руки заманчивую возможность частично справиться с одиночеством, так что я должен быть благодарен мальчику!
Янтарный взгляд исполнен сочувствия, и это труднее выносить, чем осуждение.
– Хорошо, я пошутил… В чем, собственно, дело? Не буду сердиться, обещаю!
– Мой сын до сих пор находится под впечатлением своего второго обращения, dan-nah.[11] Легкость и мастерство, с которыми вы помогли ему…
Срываюсь на крик:
– Легкость?! Да кто сказал, что было ЛЕГКО?
Сердце сдавило. Уже не болью, а всего лишь воспоминанием, но старый рубец снова засочился кровью. Легко… Смотреть в глаза ребенку, который только что пережил смерть своей Направляющей, и слышать обиженное: «Зачем ты убил ЕЕ?» Никому не пожелаю испытать такую легкость!
Шадд’а-раф молчит, великодушно позволяя мне выровнять дыхание и справиться с дрожью, но, как только решает, что прошло достаточно времени, пытка продолжается:
– Никто не в силах оценить ваши усилия, вы правы… Еще раз прошу простить, теперь уже мою самонадеянность.
Новое колыхание седой гривы, изображающее поклон, злит меня еще больше:
– Хватит церемоний! Зачем он притащил сюда эту несчастную девочку?
– Она не может обернуться, – терпеливо повторил старик.
– Это я вижу и без пояснений! А то, что мое вмешательство оставило неизгладимый след в сознании юнца, ты только что объяснил. Но как две эти вещи связаны между собой?
Видимо, ожидалось, что я проникну в суть происходящего без посторонней помощи, потому что кот слегка растерялся и потратил целых три вдоха на то, чтобы подобрать слова для ответа:
– Если вам удалось перевести моего сына через Черту, то, возможно…
– Ты хочешь заставить меня направлять обращение?!
Все, силы закончились. Даже злиться не могу:
– Самое нелепое, что только можно вообразить, это мое участие в том, о чем я не имею ни малейшего представления!
На язык просятся и более грубые выражения, но удается сдержаться. Как я могу быть Направляющим, если сам не способен оборачиваться? Все равно что просить слепого рассмотреть птицу, летящую в небе, а немого – спеть песню. В тот раз я действовал наобум, всего лишь помогая вспомнить, не задумываясь о последствиях и цене, которую заплачу. Стыдно признаться, но мной руководила страсть прикоснуться к чему-то новому и дотоле неизведанному, попробовать свои силы в магических сферах. Если ко всему перечисленному примешивалось желание выполнить данное старому другу обещание, то оно составляло отнюдь не существенную часть странной смеси чувств и мыслей, заставившей забыть о риске.
Шадд’а-раф не пытается прекословить, просто смотрит на меня, каждой черточкой лица показывая, как относится к истерике, удостоившей его скромную надежду. Могу дословно угадать фразы, оставшиеся
…под впечатлением своего второго обращения, dan-nah. – На протяжении всей жизни оборотень совершает неисчислимое количество переходов из одного облика в другой, но только несколько носят название «обращение»: это – самый первый, направляемый умелым наставником, и второй (при неудачном стечении обстоятельств третий, четвертый… но не более одиннадцати), который также происходит при участии и под управлением сведущего единокровца в том случае, если оборотень не может принять другой облик самостоятельно.
