мастеровой человек; а уж бабе меня не надуть, – шалишь!
Все бабы бледнеют: Никон тянется за водкой.
Спиридоньевна (не давая ему). Полно-ко, полно, старый пес, и то уж налопался: говоришь, не знаемо что.
Матрена. Шел бы, батюшко-старичок, домой… тоже умаялся, чай, с дороги. Из кушанья ничего уж больше не будет, извини на том!
Дядя Никон (не обращая ни на кого внимания). У меня теперь, слава те господи, полна изба ребят, а все мои, все Никонычи, как раз так пригнано, – верно! А у торгового человека, может… да… торговому, видно, во всем от бар счастье, и тут лишняя копейка даром перепала.
Ананий Яковлев. К чему же это вы речь вашу такую клоните? Мудрено что-то уж оченно заговорили.
Лизавета и Матрена сидят как полумертвые.
Спиридоньевна. О, мелево, мелево и есть человек! За хозяйским кушаньем сидит, хозяйское вино пьет, а только обиды экие говорит, – глупая башка этакая!
Дядя Никон. Что ж сидит? Я и встану… (Встает из-за стола.) За что он теперь сердце мое раздражает? Что он за человек теперь выходит, коли я одним словом его оконфузить могу?
Ананий Яковлев. Какое же это слово такое, чтоб оконфузить меня?
Дядя Никон. Слово, да! Что ты, купец али генерал?.. Барский свояк ты и больше ничего… Чей у тебя ребенок, ну-ко говори!.. В том, значит, только и счастье твое, что твоя коренная у барина на пристяжке пошла, право, черти, дьяволы экие!.. (Уходит).
Явление III
Те же без Никона.
Ананий Яковлев (стремительно вставая из-за стола). Фу ты, господи, твоя воля! За что этот человек облаял, обнес тебя экими словами?
Спиридоньевна (струся). Пора, однакоче, домой. Прощай, баушка Матрена!.. Прощай, Лизавета Ивановна!.. Прощайте, батюшка Ананий Яковлич!
Ананий Яковлев (торопливо). Прощайте-с!
Спиридоньевна уходит.
Ананий Яковлев (теще). Что это, маминька, за слова его были?
Матрена (помолчав). Ну, батюшко, изволил, чай, слышать.
Ананий Яковлев. Про какого он это тут ребенка болтал?
Матрена. Может статься, про Лизаветина паренька говорил.
Ананий Яковлев (побледнев). Про какого это Лизаветина паренька?
Матрена. Паренек у нее… полутора месяца теперь.
Ананий Яковлев. А!! Дело-то какое… (Матери.) Теперь, маминька, значит, повыдьте маненько.
Матрена. Помилуй, батюшко, ты ее хоть сколько-нибудь!.. Накажи ты ее сколько хошь: пусть год-годенской пролежит!.. Не лишай ты только ее жизни, не ради ее самое, злодейки, а ради своей головушки умной да честной… (Кланяется ему в ноги.)
Ананий Яковлев (поднимая ее). Нет, ничего-с… Пожалуйте только, повыдьте-с.
Явление IV
Ананий Яковлев и Лизавета.
Некоторое
