с досадой ответила Надежда, представляя, что выслушает от тетки, – ну, хорошо, спасибо вам.
– То-то, – бросил он и отвернулся.
Надежда спрятала очки в сумку и поспешила на выход. У нее было поблизости еще одно важное дело. Выйдя в соседний двор, она огляделась. Ничего не изменилось – те же чахлые кустики, покрашенная скамеечка. Только мусорные баки были пусты и не валялась рядом куча разломанной мебели.
– Так… – протянула Надежда, – стало быть, порядок навели… это хорошо…
В сторонке остался рисунок Игоря – маленькая девочка с куклой под мышкой. Рисунок был неумело огорожен камешками и веточками – как видно, девочка не хотела расставаться со своим портретом. Хотя все равно до первого дождя.
Надежда наклонилась ближе. Все-таки у Игоря – большой талант, зря Галина заставляет его тратить время на тусовки да на эти, как она говорит, суаре… с ума сойти, бедный Игорь!
– Не трогайте! – закричал детский голосок, и рядом появился оригинал портрета. – Не стирайте!
– Да я и не собиралась ничего трогать, – сказала она девочке, – просто посмотреть…
– Вы, женщина, что хотели? Что вам тут нужно? – Это подоспела мать девочки.
Все было как два дня назад – дворничиха с метлой, девочка с конфетой, только куклы у нее в руках не было.
– Да я тут позавчера была вот с художником, – Надежда кивнула на портрет на асфальте, – мы с вами еще разговаривали. А сейчас просто из «Оптики» иду.
Она достала из сумочки большую конфету и дала девочке.
– Смотрю, чисто у вас, как не было беспорядка, – начала Надежда издалека.
– Да уж, – пригорюнилась дворничиха, – был человек и нету, даже вещей не осталось. Квартира пустая.
– Плохо, когда одинокий человек умирает, – поддержала Надежда разговор, – вспомнить его некому. Эта женщина из семнадцатой квартиры одинокая ведь была, нелюдимая, так?
– Елизавета Петровна-то? – встрепенулась дворничиха.
«Стало быть, ее тоже Елизаветой звали, – подумала Надежда, – а что такого, та ей какой-нибудь прабабкой приходилась, верно. Или более дальней родней».
– Одинокая – это да, – согласилась дворничиха, – но не скажу, что нелюдимая. Просто на лавочке сидеть не любила со старухами. Да и то сказать, что там высидишь-то? Одни сплетни.
– Это верно… – Надежда подумала, что пора ей уходить, потому что дворничиха глядела уже с легким подозрением и на дальнейшие вопросы отвечать не собиралась.
Девочка с грустью разглядывала рисунок, который начал понемногу смазываться.
– А хочешь, я поговорю с тем художником, чтобы он твой портрет нарисовал на бумаге? – спросила Надежда. – Он по памяти нарисует, а я тебе потом передам. Бесплатно, – добавила она, заметив, как мать нахмурила брови.
Девочка просияла и запрыгала перед ними на одной ноге.
– Вот сейчас ему сразу
