с ружьишком другой зверолов,Носит с собою горшок угольков.
«Что ты таскаешь горшок с угольками?» —
Больно, родимый, я зябок руками;
Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружье положу,
Над уголёчками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею! —
«Вот так охотник!» – Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
«Другой зверолов» также нам начинает напоминать второе покушение на царя, совершённое поляком Антоном Березовским в 1867 году в Булонском лесу. Как известно, террорист долго просидел в холод в лесной засаде, даже жёг костер для обогрева, но, не имея навыков стрельбы (вот так охотник!), ранил только лошадь конвоира, сопровождавшего карету. Отсылка к польскому «неудачнику» здесь имеется во фразе «больно, родимый, я зябок руками», ведь, как известно, русские всегда подтрунивали над поляками за их «зябкость» в наших условиях. Например, поляки в стихотворении К. Ф. Рылеева «Иван Сусанин» говорят так:
Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!
Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!
Так что не совсем «крестьянские» и «охотничьи» байки ведал Мазай, если к ним присмотреться внимательно. И если уже во «вступлении» мы находим политический подтекст, то логичным было бы предположить, что и байка о спасении зайцев и не байка вовсе, а некое политическое виденье ситуации. Если предположить в этой иносказательности, что зайцы это крестьяне и есть, то мы наблюдаем до точности следующее: происходит их вынужденное спасение, иначе они могли бы захлебнуться в том половодье, которое здесь играет роль тех душных для крестьянства социальных условий, которые предлагало им крепостное право. Но что же происходит дальше? Совсем по-новому, как от пророчества, начинает веять от посвиста Мазая:
А чур зимой
Не попадайся!
Прицелюсь – бух!
И ляжешь… У-у-у-х!..
А его пояснения просто пугают:
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул – и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
«Не попадайтесь зимой!»
Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, – линяет косой…»
Таким образом, Мазай сообщает Некрасову, что нынешняя реформа необходима лишь за тем, чтобы крестьяне «высохли, выспались, плотно наелись», мол, шкура их сейчас не годна, а вот «зимой» будет другое дело. Другими словами, Мазай не верит в добрые намеренья власти, полагая, что в дальнейшем закабаление крестьянства будет неминуемым. И действительно, в памяти народной ещё жива ситуация с «юрьевым днём», когда власть, когда хочет, может даровать свободу, а когда передумает, может эту свободу обратно забрать. Согласимся, что такие намёки затем не особо приглянулись и большевикам, вначале щедро раздававшим землю, а потом силком загонявшим крестьянство в колхозы.
И