это как? – повысив голос, спросил Ионов.
– Купили они этот дом.
– И как же он смог его продать, если он в розыске?
– А в розыске ли, вот тут вопрос. Я-то со своей стороны бумаги как надо оформил, следователь наш тоже всё грамотно сделал. Но через какое-то время дело у нас забрали, сначала область, затем Москва.
– И что это значит?
– Развалят потихоньку дело, вот и всё. Большие деньги многое решают, к тому же у Хитрова были очень хорошие связи. Сейчас он за границей, время идёт, шумиха стихнет, дело потихоньку спустят на тормозах, а потом и закроют вовсе за недоказанностью.
– Но как же так?
– А вот так. Но это моё предположение, может, и не так будет. Но это я всё к тому, что новые жильцы никакого отношения к Хитрову не имеют. А то знаю я вас, устроите тут вендетту.
– Чего?
– Месть.
Виктор Иванович достал папиросу из пачки и закурил.
– Расстроил ты меня, Дима, – тихо произнёс он, выпуская дым изо рта.
– А что поделать, не всегда бывает так, как мы хотим.
– А что за люди-то приедут? Небось, буржуи какие?
– Вот чего не знаю, того не знаю, но явно не простые. У меня вот денег на такой дом нет. Если только в кредит взять, лет на двести, – задумчиво произнёс Балалайка, почесав лоб. – Ладно, поеду я, работы ещё много.
– Ну пойдём я тебя провожу, – Ионов затушил папиросу и встал со стула.
Они вместе вышли из дома. Тузик недовольным взглядом проводил участкового.
– Что-то у вас, Виктор Иванович, пёс грустный, – произнёс Балалайка, дойдя до калитки.
– Осень, меланхолия.
– Ну да, ну да, – вздохнул капитан, подойдя к автомобилю.
– Ого, это что, твоя? – спросил дед Витя, указав пальцем на чёрный внедорожник.
– Моя, – гордо ответил Дмитрий Юрьевич.
– Ты никак оборотнем стал?
– Каким ещё оборотнем?
– В погонах. Откуда у простого участкового деньги на такую машину?
– Я копил долго.
– Темнишь ты что-то, Дмитрий Юрьевич, – недовольно произнёс Ионов.
– Не темню я ни капли. Я сам светлый, и душа у меня светлая.
– Ну-ну. Ладно, давай вали уже, голова от тебя разболелась.
Страж порядка обиженно хмыкнул, сел в автомобиль, завёл двигатель, развернулся и уехал. Ионов, провожая взглядом удаляющуюся машину, вновь достал папиросы и закурил.
– Дизельная! – раздался голос сзади.
Дед Витя повернул голову и увидел стоящего сзади Берестова. Он был одет в спортивные штаны, резиновые сапоги и свою неизменную телогрейку. На лице его сияла улыбка, впрочем, как и всегда.
– Отгадай загадку, Степаныч. Зимой и летом одним цветом? – задал вопрос Ионов, пыхтя папиросой.
– Ёлка!
– Нет, это ты, – ткнул пальцем в грудь соседа Ионов.
– Почему я?
– Потому что ты всё время в одной
