Пятьдесят тысяч авансом.
– Э-э, нет, – покачал головой гость, – аванс я не возьму. Я же сказал, что не уверен в успехе.
– Как знаешь. Я дам тебе знать, когда вернусь с фронта. Месяц у тебя есть.
– Ты говорил – два.
– Я дам тебе знать, – повторил Сен-Жюст, провожая агента до дверей.
3 флореаля II года республики (22 апреля 1794 г.)
К одиннадцати часам вечера бюро и кабинеты Комитета общей безопасности опустели. Служащие и агенты разошлись – кто по домам, кто по кабакам, а самые ревностные отправились добывать сведения в Пале-Рояль и другие оживленные ночные заведения. Окна особняка Брион погасли одно за другим. Лишь два окна на втором этаже, выходящие на дворец Тюильри, продолжали ярко гореть десятком канделябров, составляя неравную конкуренцию Малой галерее и примыкавшему к ней павильону Равенства, пылавшими по всему фасаду.
– Они там хоть когда-нибудь спят? – в раздражении пробормотал Амар, кивнув в сторону Тюильри, и собрался задвинуть тяжелые шторы, но Вадье остановил его.
– Оставь, Андре. Так мне лучше думается.
Великий инквизитор сидел вполоборота к окну в массивном кресле с широкими подлокотниками и высокой спинкой, целиком скрывавшей сзади разместившегося в кресле человека, и медленно, с удовольствием смаковал прохладное белое эльзасское вино, бутылка которого покоилась в ведерке со льдом на небольшом круглом столике справа от него.
– А подумать нам с тобой есть, о чем, – добавил старик и пригубил вино. – Например, об этом англичанине. Кстати, как он поживает после перевода в Люксембургскую тюрьму? Ты ведь, если мне память не изменяет, навещал его сегодня?
– У него там настоящие хоромы, – Амар услужливо подлил вина в бокал шефа. – Я приставил двух жандармов ко входу в камеру. Впрочем, – усмехнулся он, – камерой его комнату назвать сложно. Она куда больше напоминает светскую гостиную.
– Пусть нежится, – одобрительно кивнул Вадье. – Позаботься, чтобы он ни в чем не нуждался. Потом он на всю Британию восхвалит революционные тюрьмы. В один прекрасный день нам придется заключать с англичанами мир, так что стоит работать над репутацией.
– Ты, действительно, думаешь отпустить Стаффорда? – нахмурился Амар.
– А что еще прикажешь с ним делать? Не он интересует меня, Андре, а его информатор. Судя по бумагам, найденным у англичанина, из Комитета общественного спасения идет утечка информации. И идет она, как ни прискорбно признавать, на самом высоком уровне. Будь положение менее серьезным, я даже порадовался бы возможности подмочить репутацию его членов, но сейчас не до личных счетов, как заявил бы наш общий друг Сен-Жюст. Под угрозой не только внутренние дела республики, но и военная кампания.
Вадье поднялся с кресла и подошел к окну. В освещенных окнах напротив мелькали тени.
– Каждое слово, сказанное там, – он кивнул в сторону Тюильри, – может быть доставлено прямо на
