огромной тюрьмы.
Нашу группу привели вовнутрь тюрьмы. Перед нами предстало большое, размером с футбольное, бетонное поле, а по бокам – камеры, кишащие людьми.
Стемнело, электричества в камерах не было. Нас с Даниэлом провели через это поле, открыли одну из камер, под завязку набитую заключенными, и мы зашли туда.
Это был ад.
Если меня спросят, что такое ад, я, наверное, смогу ответить.
Во всяком случае, у меня сложилось полное ощущение ада. В первые мгновения было даже чувство легкого обморока.
Попробую описать.
Там было темно – я видел только белые белки глаз африканцев и повсюду красные точки тлеющих сигарет, которых было множество; стоял дым, было накурено, как в клубе после концерта, только все это еще сопровождалось смрадным запахом. Гвалт голосов. Скопище людей. Куда бы я ни дернулся, все время на кого-то натыкался или кто-то трогал меня.
Мне что-то говорили, кричали. Я ничего не понимал.
Ужасные, страшные ощущения.
Самое главное, я не понимал, что мне делать и куда идти.
Где я? Где мне можно просто сесть?
Остался рядом с решеткой.
За этот день мы все очень устали. Я почти не ел.
Я был в шоке.
Посмотрел на вошедших со мной. Все они, включая Даниэла, пребывали в схожем состоянии. Нас встретил вожак этого разносортного сброда, большой черный негр (я потом назвал его Бигмэном). Он начал спрашивать, кто мы и откуда, за что мы здесь и так далее. Он сносно говорил на английском.
Нам, вновь прибывшим, он определил единственное свободное место – клочок пола у решетки, продуваемый всеми ветрами. У меня из одежды была только белая футболка и хлопковые штаны.
Как ночевать на ледяном бетоне, я не представлял.
Неожиданно людская масса зашевелилась, стали устраиваться на ночлег. Все это происходило очень быстро.
Даниэл пришел в себя (я же все еще был в оцепенении) и стал на всех известных ему языках, включая язык жестов, очень эмоционально объяснять Бигмэну и всем остальным, которые уже улеглись, что у нас нет никаких вещей и что мы замерзнем.
Надо отдать должное Бигмэну: он проявил себя как настоящий вожак. По-свойски, с важностью, присущей рэперам-афроамериканцам, стал обращаться к остальным с призывом поделиться с хлопцами кто чем может. Желающих было немного, нам дали два покрывала – было уже на чем лежать.
Но этого было явно недостаточно.
Даниэл вновь обратился к людскому состраданию, сказав примерно следующее: «Русо, ложись на пол, пусть им стыдно будет».
Я пребывал в ступоре и молился, говоря про себя: «Бог не оставит меня».
Бигмэн понял, что одними призывами здесь не обойтись, и вырвал у кого-то хорошее одеяло и передал его мне.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу
