подошла к столу и присоединилась ко мне, шурша целлофаном.
– Милый, ты перестал со мной чем-либо делиться. Пойми, я же переживаю. Твои друзья меня настораживают, как бы это помягче сказать… – Она сжала в руках пачку соли, будто ей так становилось проще со мной разговаривать.
Мама всегда себя сдерживала, никогда не допускала крика или чрезмерно неуместных вопросов, но знать ей хотелось обо мне абсолютно все. Она обижалась, когда я, переводя тему, спешил сбежать в свою комнату или на улицу.
– Ты называешь это плохой компанией, так? – Поднял я на нее глаза. – Ты же знаешь моих друзей еще со школы, что тебя смущает?
– Но, Никита, они уже не те маленькие мальчики, что были раньше. Их интересы изменились…
– Мама, я тебя понял. Поверь, я никогда не буду заниматься чем-то опасным.
– Хорошо. – Выдохнула она. – Я сейчас приготовлю поесть. Ты, наверное, проголодался?
– Не особо. – Перед приходом Риты я успел перекусить остатками пиццы, которую я вчера заказывал. Мама прошлась по залу. Мне лень было заправлять диван после того, как я на нем трахнул Риту во всех возможных позах. Это было довольно горячо, но не настолько, чтобы я думал об этом или вспоминал хотя бы иногда. Так что диван пришлось кое-как накрыть пледом и положить подушки ровно. Можно было бы заняться сексом у меня в комнате на кровати, только не хотелось осквернять мое место для отдыха, приводя в свою постель девушек.
– Ты снова курил в квартире, Никита – у меня же все цветы завянут.
Сколько раз я просила тебя этого не делать? И вообще, тебе хорошо бы бросить эту пагубную привычку, это все моя вина, – сказала она печально.
Она считала, что после ухода отца я совсем отбился от рук и стал делать все, что хотел.
Отчасти, мама была права. Она отдавала мне всю свою любовь, но я воспринимал это все неправильно – гнев в моей душе принадлежал лишь отцу, ведь ему было плевать на то, что я испытывал, даже если бы я сказал ему вслух, как сильно он меня бесит. Он бы не стал испытывать муки совести, поэтому мои негативные эмоции существовали внутри меня и почти не имели выхода наружу. Лишь иногда я не отдавал себе отчета и срывался на всех, кто меня окружал.
– Как дела на работе? – Поспешил я загладить свой промах и перестать обсуждать все мои косяки.
– Мне предложили крупный заказ, и я взялась за него. Ты, кстати, поедешь со мной, будешь мне помогать, – она хитро улыбнулась, наливая воду в серебристый электрический чайник.
Я сделал недовольное лицо и спросил:
– Мам, а мне обязательно ехать?
– Никита, это не обсуждается. Ты в последнее время занимаешься чем-то непонятным. Боюсь, ты впутаешься в неприятности.
– Все будет в порядке, мам.
–Все едешь со мной. Никита, ты, конечно, взрослый парень, но прости, если это портит твои планы.
– К кому мы едем?
– Состоятельная семья, в доме двое детей.
