способны. Вы, пожалуй, единственный, кому это по зубам. Я говорю о решении проблемы Авторитета. А с этой кучкой бумаг вы расправитесь без особых усилий. У вас абсолютная память. Я слышал, что однажды на спор вы запомнили с первого раза пять страниц Корана на арабском языке и тут же их воспроизвели на бумаге, со всеми завитушками и закорючками.
– Да, я мог бы выступать с показательными номерами, – согласился Романцев. – Не понимаю, почему я не выбрал эту стезю?
– Любые вычисления вы делаете мгновенно, как ЭВМ последнего поколения. Мне также известно, что лет десять назад вы изобрели собственную методику скорочтения. Во сколько раз быстрее обычного человека вы читаете? В десять?
– Восемь, – уточнил Романцев. – Но я давно не практиковался.
– Я предоставлю вам такую возможность, – скупо улыбнулся Стоун. – И самое, пожалуй, главное – вы прекрасно работаете с компьютерами. А если будут сложности, рядом с вами будет Ураев. Ваш друг и непревзойденный мастер по этой части. Вам не нужно запоминать эти бумаги. Я уже говорил, есть дубликаты. Вам нужно лишь составить определенное мнение о вашей работе.
– Это мнение у меня уже сложилось, – проворчал Романцев.
– Но и это еще не все, – продолжил Стоун. – Я не сказал о главном.
– О чем? – переспросил Романцев.
– О главном, – повторил Стоун. – О вашей интуиции, которой вы так славились некогда, в годы работы в ПГУ.
– Какая, к черту, интуиция, – раздраженно махнул рукой Романцев, – если я прошляпил Авторитета.
– Не нужно себя винить. Чтобы восстановить картину, выполненную из мозаики, нужно иметь хотя бы двадцать процентов составляющих ее элементов. В нашем случае даже этого недостаточно. У вас не было никаких шансов самому выйти на Авторитета.
– А если я не соглашусь? – поинтересовался Романцев.
Стоун промолчал, но Романцев нашел ответ в его запавших выцветших глазах. Ответ был краток и прост – обещание смерти.
«Ты ведешь себя как кисейная барышня, – раздраженно подумал Романцев. – Прекрати разыгрывать из себя идиота. У тебя ведь семья. Нет, у тебя когда-то была семья. Теперь твои близкие в руках Стоуна, и он волен сделать с тобой все, что придет ему на ум. За это ты готов разорвать Стоуна на части. Но в одном он прав. Ты обязан сделать эту работу. Почему другие должны заботиться о твоей семье? А помимо них, существуют еще миллионы людей, пребывающих пока в счастливом неведении. Кто должен позаботиться о них?»
– Можете не отвечать, – сказал он Стоуну. – Я знаю, как вы поступите. Вы оставите меня в этой комнате, и моя жизнь будет полностью зависеть от этого хитрого устройства.
Он показал в сторону стола, за которым они недавно пили кофе.
– Нет, вы поступите еще проще, – высказал догадку Романцев. – К чему все эти лишние траты? Проще будет превратить меня в настоящего покойника.
– У меня нет другого выхода, – подтвердил Стоун. – Нет его и у вас. Операция состоится
