наши порядки?
Сегодня им начальство само дало добро. А сколько не выходят на ферму или в поле из-за того, что нужно ехать в район за какой-нибудь пустяковой справкой (порой не раз и не два) или же везти чинить телевизор, стиральную машину? Не говоря уже о тех, кому важнее продать клубнику или черешню с приусадебного участка на городском рынке, чем отработать в колхозе. Ну а убытки?… Попробуй взыщи!
Разумеется, этого гостье говорить не следовало, особенно после установки из района «показать товар лицом».
– А мы сами себе хозяева! – бодро ответила голова колхоза.
Тетя Михайлина на секунду задумалась, но больше расспрашивать не стала, схватившись за кинокамеру: ее внимание привлекли добротные красивые дома сельчан, расписанные по фасаду картинами в лубочном стиле. Она снимала до тех пор, пока машина не остановилась у ворот дома Гриня Петровича, где поджидала огромная толпа кринчан.
– Это тоже ради меня? – снова удивилась гостья и, услышав утвердительный ответ, заметила: – У нас в Канаде так встречают только президентов!
Ганна Николаевна, представленная мужем, заключила тетю Михайлину в могучие объятия и повела в дом. Гостья не удержалась, чтобы не сфотографировать колодец во дворе – подлинное произведение искусства, хоть сейчас в музей народного творчества!
Ганна Николаевна отвела тетку в комнату, подготовленную для нее, и сказала:
– Отдыхайте с дороги… Может, приляжете?
– Нет, нет! – запротестовала гостья. – У меня большие планы. Съездить в Каменец, посмотреть на дом отца… И в Колгуевичи обязательно. Родина Ивана Франко!
– Успеется, – уговаривала хозяйка. – Вон откуда ехали, из-за океана! А в вашем возрасте это нелегко.
– О, я еще совсем молодая, – заулыбалась тетя Михайлина, обнажая ряд белых, красивых зубов, слишком белых и слишком красивых, чтобы быть своими. – Мне всего пять лет!
– Пять? – переспросила Ганна Николаевна, подозрительно глянув на гостью.
– Пять! – не переставала улыбаться та.
«Господи! – подумала хозяйка. – Часом, не с приветом тетка-то?»
Гостья, видя замешательство Ганны Николаевны, похлопала ее по плечу:
– Это в шутку. – И пояснила: – Понимаешь, милая Ганна, моя внучка Лайз отдыхала с мужем летом на одном из островов архипелага Мергуи, в Андаманском море. Там существует обычай: когда рождается ребенок, то ему как бы отпускают на жизнь шестьдесят лет. И счет ведется в обратном направлении… Понятно?
– Не очень, – призналась хозяйка.
– Ну, у нас как? Сначала ребенку год, потом два, три и так далее. А у них наоборот – шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь… Ясно?
– Теперь ясно.
– Вэл! Хорошо! – одобрительно кивнула гостья. – А если ты доживешь до нуля, то дают еще десять лет. Допустим, человеку шестьдесят пять. Тогда говорят: ему пять лет во второй жизни. Мне сейчас семьдесят пять, так что получается: я пятилетняя девочка в третьей
