style="font-size:15px;"> – Она что, артистка?
Сторожук затруднился с ответом. Зато Наталья Шалак с улыбкой сказала:
– Орыся у нас безработная.
Тетя Михайлина изменилась в лице, поохала и незаметно вышла.
Слово «безработная» Орыся услышала, но не знала, что оно относится к ее персоне. Лев Владимирович увлек ее историей о том, как был переводчиком одного отпрыска короля с Востока, приехавшего к нам туристом. Малый замучил его, требуя повести в злачные места: дом свиданий, порнокинотеатры, на худой конец – бары со стриптизом.
– Я ему объясняю, что у нас нет подобных заведений, – рассказывал работник «Интуриста». – Предлагаю балет на льду, Театр кукол Образцова, Музей Пушкина. Третьяковка закрыта на реконструкцию… А он уперся – малинки хочет. Скандалист, грозится прервать поездку… Представляете мое положение?
– Вполне, – кивнула со смехом Орыся.
– Так вот… – хотел было продолжить переводчик.
Но как он выкрутился из щекотливого положения, Орыся так и не узнала. На ее плечо легла рука тети Михайлины.
– Прости, дочка, можно тебя на минутку? – наклонилась она к Орысе.
– Да, конечно, – поднялась та.
Тетя Михайлина как-то нежно, по-матерински обняла ее за талию, повела в соседнюю комнату через дверь, которая находилась рядом со стулом Орыси. Лев Владимирович, Наталья и еще несколько человек невольно обернулись вслед.
Как только они переступили порог, канадская родственница горячо заговорила:
– Орысенька, милая, вот, прими от меня! – И старушка вручила ей точно такую же шубу, в какой приехала сама.
– Зачем? – удивилась Орыся.
– Я знаю, что такое быть без работы! Не дай бог! Продашь, это тебе немного поможет, – продолжала старушка с выражением искреннего сочувствия.
Орыся увидела в проеме двери любопытные лица переводчика, Наталки. Вспомнилось вдруг слово «безработная», сказанное сестрой.
«Какой позор!» – ударило в голову. К щекам прилила кровь, и Орыся буквально лишилась дара речи.
– Я понимаю, это мало, – засуетилась тетя Михайлина. – Погоди… У меня есть…
Она достала откуда-то доллары и стала совать в руки «бедной родственницы». Орыся машинально отстранилась, оглянулась. Ей показалось, что Лев Владимирович саркастически усмехнулся.
Орыся смутно помнила, что было дальше. Как она отшвырнула шубу, пробежала через комнату, сопровождаемая удивленными взглядами, как сорвала в прихожей дубленку с вешалки, схватила шапку, мохеровый шарф и выскочила на улицу…
По дороге ехал самосвал. Она подняла руку. Шофер, молоденький парень, тут же тормознул, проскользив юзом мимо. Орыся подбежала к машине, влезла в кабину. Видя, что на ней прямо-таки нет лица, шофер испуганно спросил:
– Что с вами?
Орыся не ответила, неслушающимися пальцами расстегнула сумочку, вынула первую попавшуюся
