Пётр даже засиял, словно победил только что. – Вот тут уж меня видно, приз вручают. Я тогда на «Руссо-Балте» гонялся. Движок – тридцать сил. А скорость – рекорд для русской машины. Сто двадцать девять и семь километра! Почти сто тридцать!
– Уж говорил бы стазу – сто тридцать, – засмеялся Сеславинский.
– Нет, – серьезно сказал Пётр, разглядывая другое фото. – В рекордах врать нельзя. А вот, видишь, немец – чемпион Франц Хернер, рядом с Римской-Корсаковой? У нее был «Русский рекорд для дам» – сто одиннадцать километров. А у него двести два и одна десятка! Мы его гоночный «Бенц-82-200» чуть ли не на руках несли! Движок – двести сил! Двести сил! – Пётр даже замер, как бы вслушиваясь в божественное сочетание слов «двести сил». А у меня, – повернулся он к Сеславинскому, – тридцатка!
– Неужели всё помнишь: какая скорость, сколько сил?..
– Да меня ночью разбуди, спроси, на какой машине 14 мая 1913 года ехала Римская-Корсакова, я, не открывая глаз, отвечу: «На «Воксхолле!»
– Невероятно!
– Ну да, – не без гордости кивнул Пётр. – Моя жена Надя меня сумасшедшим называет, – он поднял трезвонившую трубку. – Пётр Иванов слушает! – Он послушал голос в трубке и прикрыл ее рукой: – Саша, пошутить можно?
Сеславинский пожал плечами.
– Да-да, – любезно сказал Пётр в трубку, – конечно приезжайте. Только поспешите, у меня как раз Чека работает. Изымают документы и последние машины реквизируют!
Трубка помолчала и отозвалась гудками.
– Не сердись, что я Чеку вспомнил! От звонков покоя нет! – он поманил Сеславинского. – А за это я тебе и вправду машину подарю! – он распахнул дверь, прогремел по металлической балюстраде и свесился через перила вниз. – Во-он стоит в углу, видишь?
В углу был свален какой-то автомобильный хлам, прикрытый рогожами.
– Ты не смотри, что развалина, – Пётр смеялся, очень довольный собой. – Это специальная маскировка, чтобы желающих реквизировать не было. Авто – супер!
Они спустились в цех и подошли к машине. Пётр достал откуда-то кусок ветоши и провел по грязному, запыленному крылу. Сверкнул черный, матовый лак.
– К завтрашнему дню соберем, помоем – век вспоминать меня будешь!
– Ты серьезно, Петя? – растерялся Сеславинский.
– Конечно! Я хотел Всеволожскому подарить, но он отказался. Не желает с этим государством ничего общего иметь. А тем более подарки принимать. Так и сказал.
– А как ты мне машину передашь?
– Да отдам! Я все не знал, куда её пристроить. Хоть объявление пиши: «Отдам котика в хорошие руки!»
– У меня же денег нет, чтобы авто приобретать!
– Ты с ума сошел, что я, другу машину продавать, что ли, буду? – обиделся Пётр.
– А как же?
– Да ты пойми, ее у меня все равно не сегодня-завтра реквизируют. Слышал звонки по телефону? И так каждый
