крылья, отступил в дальний угол и скрестил руки на груди, а Эсме остановилась, сделав всего два шага. Пересмешник замер у самого порога, усилием воли сосредоточившись на происходящем.
Крейн, поджидавший их у окна, опять вздохнул и сказал:
– Да проходите вы ближе, что встали. Я зол, но не до такой степени, чтобы навредить кому-то из своих.
Джа-Джинни, хмыкнув, подошел к столу, когтистой лапой царапнул пол, придвигая трехногий табурет поближе к целительнице. Потом сел сам – чуть поодаль, распахнув крылья и по привычке заняв столько места, что хватило бы на троих. Хаген, поразмыслив, решил к столу все-таки не подходить и сел на крышку какого-то сундука.
Этим утром судьба определенно вела его все более и более причудливым курсом.
– Итак, – провозгласил человек-птица, – мы слушаем тебя, капитан. Такое ощущение, что всю прошлую ночь ты беседовал не с Лайрой Арлини, а со Звездочетом или с кем-то похлеще. Что произошло? Неужели в коллекции нашего собирателя карт не нашлось ничего подходящего?
Крейн почему-то медлил с ответом, и Эсме нарушила молчание:
– Может, Лайра запросил слишком высокую цену?
Магус и крылан переглянулись, рассмеялись, и охватившее их напряжение, от которого как будто звенел сам воздух, исчезло. Пересмешник же, напротив, ощутил растущую злость. Он в этой компании лишний; он на «Невесте ветра» простой матрос, да еще и проникший на борт обманом; так что же он делает в капитанской каюте?
Его душевное волнение от капитана не ускользнуло.
– Полагаю, ты хочешь меня о чем-то спросить? – проговорил феникс, вскинув бровь.
– Да, – ответил Хаген и тут же понял, что короткое слово прозвучало как-то слишком уж дерзко. Но отступать было поздно. – Я хочу спросить, капитан, не разумнее ли… э-э… сначала разобраться с дебоширом, а потом обсуждать секреты, не предназначенные для посторонних ушей? Может, я неверно вас понял, и мне следует зайти позже?
Пересмешник встал, будто готовясь уйти. Феникс покачал головой.
– Сядь, – сказал он беззлобно. – Я тебя не отпускал.
– Тогда скажите, зачем я здесь.
Крейн и Джа-Джинни переглянулись; по губам Эсме скользнула легкая усмешка. Так ведут себя взрослые, когда подросток пытается объяснить им свою правоту и вот-вот запутается в собственных аргументах.
«Что я творю? – по-настоящему ужаснулся Хаген. – Что со мной происходит?..»
Крейн произнес вполголоса, словно обращаясь к самому себе:
– Три тысячи кракенов, он мне больше нравился в облике Грейди. Сидел смирно, не говорил лишнего, а о драках даже не думал. В тихой заводи мерры водятся… – В разноцветных глазах полыхнули красные искорки. – Кто сказал, что я не накажу тебя за нарушение дисциплины? Накажу. Позже.
У пересмешника вдруг подкосились ноги, и он рухнул обратно на свой сундук.
– Магус-оборотень
