своего экипажа: Валера Королев вроде не теряет самообладания, правую руку держит на спуске орудия; Плаксин и Емельян Иванович через свои триплексы не спускают глаз с вражеских танков и заметно волнуются; механик Витя Олейник в сильном возбуждении без надобности перехватывает рычаги бортовых фрикционов, но в такой напряженный момент это естественное состояние. Что касается меня – да, я тоже волновался, хотя уже имел опыт схваток с немецкими танками, но то были легкие Т-III и средние Т-IV, а тут – «тигры», «пантеры», «фердинанды» с очень мощными пушками! В этом первом на Курской дуге неравном бою с тяжелыми вражескими танками мне очень хотелось во что бы то ни стало победить врага, но и сохранить жизнь членов экипажей, и я расчетливо подумал, что немцы, уверовав в неуязвимость своих танков, будут лезть напролом, открыто, а мы-то находимся в окопах, под защитой родной земли, – в этом наше большое преимущество! Но сейчас мне, командиру, нужно думать об одном: чтобы никто не подвел в бою.
– Не так страшен черт, как его малюют, – воодушевлял я свой экипаж, – подпустим их поближе…
Расстояние сокращалось. До танков уже осталось девятьсот метров… Восемьсот… «Тигры» вплотную приближались к нашей передовой, оборудованной в семистах метрах от первой траншеи, – а команды на открытие огня все не было! Вдруг по траншеям пехоты многоголосо загудело:
– «Тигры», «тигры»! Идут! – Теперь танки рассмотрели все.
Танки ползли медленно, по-черепашьи, понятна была их тактика: рассчитывают, что нервы у нас не выдержат, что кто-то откроет огонь, и тогда они смогут легко, с безопасного расстояния, расправиться с нашими танками, самоходками и артиллерией. Однако комполка майор Самыко проявил крепкую выдержку. Он получил отличную боевую выучку в Московской Пролетарской дивизии, сражаясь за Москву командиром артдивизиона, так что неплохо усвоил немецкую тактику.
И вот танки вышли на передовую позицию. Завязался жестокий бой, сопровождаемый взрывами гранат, ружейно-пулеметным огнем и яркими вспышками пламени на танках – наши пехотинцы вели смертельный бой, применяя против танков гранаты и бутылки с зажигательной жидкостью «КС», немцы называли ее «коктейль Молотова», а мы – «горючкой». «КС» была очень опасна: разбиваясь, бутылка освобождала компоненты – белый фосфор, серу и углеводород, которые, вступая в реакцию, разбрасывали брызги температурой до 1000 градусов и неминуемо воспламеняли объект, на который попадали. Но одной горючкой против танков не выстоишь! Силы были неравные, и наконец пехота получила приказ на отход. Внезапно мы услышали два мощных взрыва, и два танка остановились, но продолжали вести огонь с места – вероятно, подорвались на минах или подбиты противотанковыми гранатами. Пулеметные и автоматные очереди становились все более слышимыми – это бойцы, отходившие по ходам сообщений, отбивались от наседающего врага. Нагрудный переключатель моего шлемофона находился на положении «внешняя связь», в наушниках
