вполне однозначным: «Отвали, п…дюк».
Дома, в Шеффилде, я был зачислен в Христианский Союз, где я носил маленький значок, и мне было рекомендовано прочитать «Письма Баламута» Клайва С. Льюиса, а также множество других, менее изобретательных трактатов. В некоторых из них затрагивались такие темы, как брак и мастурбация. Смутившись, я подумал: «Разве эти вещи идут рука об руку?».
Мои родители были немного шокированы этой моей деятельностью, поскольку они старались держаться от церквей подальше с тех пор, как я чуть не проглотил игрушечную церковь, когда мне было девять месяцев. Однако они относились к этому терпимо, поскольку это казалось достаточно безобидным, и мне было чем заняться по воскресным утрам.
Вскоре проснулись мои гормоны, и я начал смотреть на девочек в совершенно ином свете. Мне больше не хотелось только обращать их в христианство; было нечто большее, что было не так-то просто понять. Я просто не мог точно показать пальцем, что именно.
Мой школьный товарищ Тим любил рассуждать о том, куда именно нужно прикладывать пальцы. Невероятно, но это был единственный раз, когда кто-то заговорил о сексе, за исключением тех случаев, когда нам внушали, что это в целом вещь греховная и допустимая только с целью зачатия детей. В процессе дальнейших детальных расспросов о том, что умеет этот довольно продвинутый в сексуальном плане парень, выяснилось, что в свободное время он что-то делает со своим носком и пижамой.
– И что же происходит? – спросил я, пытаясь представить себе эту картину.
И он рассказал мне.
– Серьезно? – все это было для меня новым.
Что ж, как гласит расхожее выражение, Бог ненавидит трусов, так что мое монашеское существование превратилось в жизнь онаниста. Что касается воскресной школы, то в выборе между самоудовлетворением и Христианским Союзом определился явный победитель. Именно мастурбация и библиотеки спасли мою душу от узколобого прозелитизма и душной евангелистской смирительной рубашки… и за это я благодарю Бога.
Однако я так и не удосужился рассказать вам немного о Боге и его неисповедимых путях. Официальным хранителем нашего духовного здоровья в Беркдейле был преподобный Б. С. Шарп, бывший в то время викарием в Глидлессе, в величественно мрачной церкви Миллстоун Грит. В отличие от евангелистов, подрабатывавших на полставки, «Бэтти», на что намекало и его прозвище, был человеком более чем эксцентричным. А еще он был практически глухим. Как и всех преподобных, его считали безобидным персонажем.
Бэтти проводил практику исполнения гимнов – вся школа входила в его церковь и начинала петь, пока он бродил туда-сюда по коридору, размахивая руками и, казалось бы, не обращая внимания на сбивающихся с темпа и мелодии пацанов (девчонок, конечно, там не было). Однажды, проходя мимо меня – я стоял в конце скамьи, пел или, скорее, бормотал – он остановился, наклонил голову, как попугай, и посмотрел на меня. Подозреваю, что так он устраивал поудобнее
