раз: «Drang nach Osten!» – Андреас взял чашечку с остывшим, неинтересным теперь шоколадом.
– Nach Westen, – негромко поправил Коля и закончил по-русски, – великая Германия находится на западе.
Только поздно вечером, когда дети уснули, она решилась задать вопрос, который мучил отца:
– Зачем они едут, Коля?
И муж ответил с такой готовностью, словно ждал вопроса и сам все время думал о том же:
– Они немцы. А если завтра война?
Он назвал самыми точными, единственно возможными словами страх, поселившийся в сердце, и знать не мог, что те же слова звучат второй год в самой популярной советской песне и поются не только безо всякого страха, но и с напористым, уверенным энтузиазмом:
На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч и суров:
Если завтра война,
Если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов!
В целом мире нигде нету силы такой,
Чтобы нашу страну сокрушила:
С нами Сталин родной, и железной рукой
Нас к победе ведет Ворошилов!
Правда, боевитая эта мелодия звучала не здесь, а в СССР, за границей. Самые главные политические события тоже совершались за границей, между известными, серьезными странами. Правда, репатриация немцев вплотную касалась их уютной маленькой республики, где немцы жили с незапамятных времен, так что, если завтра война… Но об этом, как уже было сказано, если кто-то и думал, то вслух говорили редко. И, следовательно, совершенно напрасно сжималось сердце от мутного предчувствия; да Коля и сам знал, что напрасно.
Может быть, маленькая республика, которая была известна на весь мир своим сливочным маслом, а на всю себя – ежегодным самозабвенным праздником песни, просто хотела, чтобы все у нее было, как у больших стран; поэтому так много разговоров возникло вокруг этой репатриации. Тем более что праздник песни уже кончился, и счастливые усталые песельники заботливо вешают в шкаф свои национальные костюмы – до следующего года, и дай Бог, чтобы в будущем году на праздник была такая же славная погода, как в этом; только бы не дождь! О войне никто не думает.
Ира тоже думала не о войне, а о Кристен, в то время как та раскладывала пасьянс: вынув сложенное полотенце из большого чемодана, она ровно укладывала его в маленький, а что-то новое, в хрустящей магазинной упаковке, достав из маленького, так же ровно перекладывала в большой. Светлые рассыпчатые волосы то и дело падали ей на глаза и прикрывали распухшее от слез лицо.
– Одержимый, – повторяла Кристен, зябко вздрагивая узкими плечами, – одержимый. Besessen.
Немецкое слово звучало совсем зловеще. Андреас писал небольшие репортажи для местной немецкой газеты, но скромные рамки этого жанра ему наскучили. Он мечтал заявить о себе зажигательными памфлетами и статьями, так необходимыми великой Германии. Дело было за малостью: сочинить их.
Строгая
