как некоторые. А фитиль сам догорит, без моей помощи.
Не желая продолжать разговор и бросив презрительный взгляд на узкий авиловский лоб (тот по привычке не смотрел на собеседника), Минин развернулся и пошёл прочь. Авилов при разговоре даже не предложил ему стула.
– «Посмотрим», – сказал слепой, – вдогонку выдохнул Авилов.
Скачкова не знала об этой пикировке Минина с Авиловым…
Первой тишину зала нарушила Александра Николаевна. Минин, задумавшись о чём-то своём, услышал ритмичный перестук каблуков.
Он встал. Скачкова, предупредительно подав знак рукой, тихим, мягким голосом проговорила:
– Сидите, сидите, Фёдор Иванович. Мне нужно с Вами поговорить.
Сама присела рядом с Мининым и замолчала.
Фёдор Иванович первым нарушил это молчание.
– Слушаю Вас, Александра Николаевна. Вы о чём-то хотели спросить или что-то сказать?
Он внимательно посмотрел на неё. Заметил: карий оттенок её глаз подчёркивал какую-то необъяснимую, особенную грусть.
– Что с Виктором Кирьяновичем? Есть ли какая-то надежда?
– Эта тревога не покидает меня постоянно. Живу с надеждой на лучший исход. Парень он спортивный во всех отношениях: и духом, и телом. И мысли не допускаю, что всё кончится печально. Такие потери – беда.
– Как он себя чувствует сейчас? Вам что-нибудь известно?
– Вы поймите, Александра Николаевна, после случившегося он для меня больше, чем товарищ. Я его другом считаю. А друзей не бросают. В Магадане я попросил Игоря Геннадьевича Кузьмина – Вы, если не знаете лично, то слышали о нём – инструктора крайкома, держать меня в курсе состояния здоровья Виктора. Вчера звонил ему. Игорь передал: пришёл в сознание, сделали операцию, лежит под капельницей. Вот такие скупые сведения.
– Вы не могли бы дать номер телефона Кузьмина?
– Отчего же? Могу. Домашний, – Минин написал на листе бумаги номер телефона и передал Александре Николаевне, спросив:
– Скажите, Вы были в курсе происходящего?
– Отчасти, – ответила Скачкова и пояснила:
– Я присутствовала при той позорной авиловской отповеди Виктору Кирьяновичу. Вот сейчас и казню себя за то, что не посмела вмешаться и возразить Авилову. Что после не поговорила с Шадриным.
– Раскаиваться глупо. Вмешались бы – считайте, навредили бы себе, а не помогли Виктору. И он Ваше намерение поговорить отверг бы непременно. Он не любит, когда кто-то пытается влезть в душу к нему. Да ещё в таком состоянии.
– Возможно, Вы правы. Да, Виктор Кирьянович – не простой человек. Раньше с ним не доводилось встретиться, но много была наслышана о нём. Его публикации знала чуть ли не наизусть. Так и не успела с ним познакомиться близко, поговорить. Вспоминаю тот разговор у Авилова и сейчас вот его образ сравниваю с литературным образом Спартака. Гладиатор – ни дать ни взять. Спокоен был. В то же время в любую минуту готов был дать
