отнюдь «детьми врага народа».
Что касается судьбы крамольной книги, то почти все экземпляры ее были конфискованы и уничтожены, чудом уцелели 14 экземпляров (позднее они «вплыли» в саратовском музее им. Радищева в 1887 году с указанием: «Хранить как дорогую библиографическую редкость и не выдавать для чтения»).
В одной из глав «Путешествия...» («Торжок») Радищев проницательно написал о бесполезности цензурных акций: «Что запрещено, того хочется. Мы все Евины дети». И точно: интерес к изъятой книге был жгучий, и она ходила в народе в рукописных списках. За рубежом «Путешествие из Петербурга в Москву» издал Герцен, а в России книга появилась спустя более века, в 1905 году.
Книге Радищев предпослал эпиграф из «Тилемахиды»: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Что за чудище? Из книги вытекает точный ответ: «Самодержавство», которое «есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние». «Чудище» самодержавие порождает рабство, а рабство уродует души людей. Они не граждане великой страны, они всего лишь рабы, «винтики государственной машины», как говорил «великий вождь и учитель», товарищ Сталин.
В своей книге Радищев анатомировал все родовые пороки самодержавного Российского государства, которые были и есть (самодержавие ведь не исчезло, оно просто прячется под карнавальной маской демократии) – воровство, чинопочитание, взяточничество, только раньше оно называлось мздоимством, а ныне именуется коррупцией. В радищевские времена в народе складывались плачи:
Власть их увеличилась, как в Неве вода;
Куда бы ты ни сунься, везде господа!..
И одна из первых фраз «Путешествия...»: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человеческими уязвлена стала». А далее – картинки бедствия по мере продвижения из Петербурга в Москву, от пункта Тосна до пункта Черная Грязь. И прежде всего писателя-путешественника ужасает положение крестьян, основного класса России того времени. В главе «Хотилов» Радищев восклицает: «Земледелец! Кормилец нашея тощеты, насытитель нашего глада, тот, кто дает нам здравие, кто житие наше продолжает, не имея права распоряжать ни тем, что обрабатывает, ни тем, что производит...» И задает вопрос: «Может ли государство, где две трети граждан лишены гражданского звания и частию в законе мертвы, называться блаженным? Можно ли назвать блаженным гражданское положение крестьянина в России?..»
Выводы Радищева резко не понравились Екатерине Великой. А пророчества его просто возмутили: «Пагуба зверства разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие. И чем медленнее и упорнее мы были в разрешении их уз, тем стремительнее они будут во мщении своем».
Власть всегда боится за себя, отсюда и приговор Радищеву – «казнить смертию». Но, испугавшись крови, сослали в Сибирь.
В 1796 году, после кончины Екатерины, при Павле I, Радищев вернулся в Россию, но права жительства в столицах не получил.
