живо отозвался мужик. – Тут шатается народу взад-вперед – только давай… И чего это мечутся, сатаны, диву я даюсь: толь и шмыгают, толь и шмыгают, а все лошадей! И кому задержал – тыкву дать норовит!
– Так уж и тыкву? – усомнился Лопарь.
– А то што, – аль пожалишься кому?
– Врать-то вы больно, мужики, горазды, – сказал он серьезно вознице.
– Ну, сам соври получше, – чуть обиделся дядя, трудно повертываясь на облучке.
– Черт-те знает что! – в раж входил Лопарь. – Выдумает себе вот человек какую-нибудь историю, да и верит в нее… Верит себе и верит, – что ты станешь делать?
– Да… историю… – бурчал недовольный кучерило, разобиженный тем, что так круто и недоброжелательно вдруг повернут был разговор.
– Били тебя самого-то когда? – спросил Лопарь.
– А нешто не били… Один такой вот, как ты, шашкой зубанул, сукин сын. Ладно, тулуп-то крепок, а то бы до самой кишки секанул…
– Чего он, пьян, што ли, был, дурак?
– А видно, што пьян…
– Ну, с пьяного и спрашивать нечего, – будто невзначай уронил Лопарь слова.
– Так я и не спрашиваю…
Терентию захотелось разузнать, как тут дела с Советами, – крепки ли они, успешно ли работают. Он перебил уклончивую речь возницы и стал задавать другие вопросы, но и здесь услышал ту же невязку, недоговорку, уклончивость в ответах, словно мужичок чего-то опасался.
– А пущай… всего бывает… Чего же нам теперь… – получал Терентий завитушки слов вместо серьезных и ясных ответов.
– Да не поймешь ничего, говори яснее, – не выдержал и раздражился Лопарь.
– Недогадлив больно, паренек. А ты подумай – может, и догадаешься…
– Нет, подожди ты, подожди, – остановил Терентий Лопаря, опасаясь, что тот сорвет беседу. – Что Совет-то, спрашиваю, хорош тут али не больно: делом ли занимается?
– А чего ему не делать-то, известно… Наряды вот Горшков только неправильно…
– Неправильно? – И Лопарь на живое слово кинулся, как кошка на мясо.
– Так а што ж: тестя небось кажин раз норовит обойти, а нашему брату, знай, подсыпает, когда и очередев-то нету никаких.
– А ты жаловаться бы, – подсказал Терентий. – В Совет иди, докажи, расскажи: ему, негодяю, живо усы-то подкрутят.
– Да, подкрутят, – упадочным голосом сглушил мужичок и безнадежно прихлопнул по крупу вожжами, – того гляди, подкрутят: сам как раз и угодишь, куда не надо…
– Ну, что это чушь-то молотишь? – осердился снова Лопарь.
– Не молотишь, а так точно навсегда, – сокрушенным голосом сказал возница, и голова у него, словно у мертвой птички, свесилась на сторону.
– Случаи были? – крепко и прямо, словно следователь, спросил Терентий.
– То-то и дело, были…
– Ну, и что же?
– Ну, и ничего же, – повел мужичок заиндевелыми губами. – Было да и не было. «Жил да помер до сроку
