начали грызню. И чтобы выжить, надо принять участие в сваре. Надо тщательно продумать линию поведения, рассчитать реакцию нелюдей, понять, насколько сильно они увязли в противоречиях друг с другом. Надо пройти по лезвию бритвы и не ошибиться.
– Я сумею, – прошептала ведьма.
К кому выходить с предложением, понятно. У Ордена запасы «стима», у Зеленого Дома лаборатория, но вряд ли работающая, иначе война бы уже началась.
Она отправила в пепельницу очередной окурок и перевела невидящий взгляд на окно.
«Сколько времени потребуется, чтобы запустить производство «стима»? День? Неделя? Месяц? За это время многое может измениться. Нет! Необходимо не просто убедить Орден в целесообразности сотрудничества со мной, но заставить их действовать немедленно, чтобы уже не было возможности отступить».
– Вероника! – Вовчик, бедра которого перехватывало влажное махровое полотенце, вышел из ванной и замер в дверях кухни. – Я…
Ведьма подошла к Сокольникову, остановилась в шаге от него и медленно расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке.
– Я знаю, чего ты хочешь.
– Да! – Вовчик рывком сдернул с плеч девушки тонкую ткань.
Клуб «Ящеррица»
Москва, Измайловский парк,
2 августа, четверг, 23.49
Даже для привыкшей ко всему «Ящеррицы» это была очень странная компания. ОЧЕНЬ странная. Спящий засвидетельствовал бы (если он, конечно, видит хоть что-нибудь в своих снах), что специально собрать за одним столом столь разных собутыльников невозможно в принципе, в игру обязательно должен вступить Его Величество Случай, разрушающий любые закономерности и расчеты. Заставляющий забыть о всякой логике, презреть правила и принципы.
Он и вступил.
И не просто вступил, а проявился во всей своей красе. И потому Муба, грозный четырехрукий хван, ласково обнимал за плечи обалдевшего от подобного дружелюбия уйбуя Копыто, низкорослого десятника Красных Шапок. Пухленький Птиций, не обращая внимания на сидящую рядом девушку (немыслимый для кóнца случай!), увлеченно распивал очередную бутылку с Артемом и братом Ляпсусом, лучшим эрлийским хирургом. А рыжеволосая Инга, задумчиво подперев кулачком подбородок, внимала Захару, епископу клана Треми, одному из самых одиозных лидеров семьи Масан.
Захар был в ударе. Он был пьян до полуприкрытых глаз, что для вампиров большая редкость, но, напившись, Треми не превратился в желчного зануду, подобно своим соплеменникам, а читал стихи. Хокку. По общему мнению, для Инги. Но слушали все. По крайней мере, старались слушать.
– Кор-рот… кая зар-рис… овка, – объявил епископ. – Пр-риш… ла на ум, у берега морря…
Треми покачнулся, но заботливая рука брата Ляпсуса позволила масану сохранить равновесие.
Печальный крик, крылом скользящий в пене,
Уходит в скалы, вверх, рождая волны,
Ветер умирает…
Несмотря на заплетающийся при
