уставилась?
– Я не тупая! – обиделась Маша. – И я не уставилась, я просто смотрю!
– Насмотрелась уже. – Женщина раздраженно убрала за ухо длинную прядь. – Говори, да поживее, пока я тебя не проучил!
– А?.. – Маша снова оторопела.
«Проучил?» Так это что же… Ой, и голос ведь не женский. И – она только сейчас сообразила – помады на губах нет, а это главный признак жду! Но одежда-то, одежда! Или это мду? Такие тоже бывают, она слышала, уж очень редкая профессия, хоть, говорят, и востребованная…
– Тупая, – констатировал мужчина и отвернулся. Посмотрел на равнодушный лес и снова взглянул на Машу. – Ладно, попробуем иначе. Ты откуда будешь, тетеря?
– Я?.. Я из Верхнешвейска, код У4Р241, – ответила Маша, решив не обращать внимания на грубость. Откуда ей знать, как должны себя вести такие люди. – А вы?
– И где этот твой… – Мужчина поморщился.
– Я не знаю, – удрученно ответила Маша.
Мужчина закатил глаза, Маша даже испугалась – не в обморок ли он собрался упасть?! Вдруг у мду нежная психическая организация, а она его чем-то обидела?
– Идиотка, – совершенно спокойно произнес он. – Сюда ты как попала? С неба свалилась?
– Нет, – уверенно ответила Маша. – Я шла домой с собрания, поскользнулась, упала и… очнулась в кустах. Наверно, это мои друзья так пошутили, они где-то рядом должны быть, я покричу им! Ау-у! Ау…
– Не ори, дура! – рявкнул на нее мужчина и даже ногой топнул. Вышло не грозно, только снег во все стороны полетел.
Маша растерянно заморгала. Очень уж странный был этот человек…
Надежда на то, что девка эта из ближайшей деревни, быстро иссякла. Либо она вовсе идиотка, чего Весьямиэль не исключал, либо… Что-то тут было не то. Названия города он никогда не слышал, раз. Два – то, что девка, наткнувшись в лесу на незнакомого мужчину, сразу не удрала и не перепугалась, а принялась с ним разговаривать как ни в чем не бывало. Да еще не гнула шею перед аристократом – а в Весьямиэле трудно было не признать дворянина! Три – то, как она себя вела в лесу, будто на прогулке в городском парке, вон, каких-то своих друзей звать принялась. А то, что на ее дурные вопли может не человек явиться, а что похуже, вовсе не подумала, это очевидно. Ну и еще ему не давал покоя ее рассказ. Шла, значит, домой, видимо, с посиделок, упала… и очутилась в лесу. В точности как он сам. Но что это могло означать?
Весьямиэль присмотрелся – на груди девки блестело какое-то украшение, вряд ли золото, конечно, но все-таки… Крестьянки брошек не носят: бусы, браслеты, серьги – это само собой, а таких штучек Весьямиэль не видел никогда. Да там, кажется, портрет чей-то, на брошке-то! Рассмотреть никак не удавалось – девка все вертелась по сторонам, а силой ее принуждать он опасался, знал, каковы бывают крестьянки – такая, поди, легко понесшую лошадь остановит!
И что делать дальше? Выбираться из леса, это очевидно – так и замерзнуть недолго. Вот когда
