Бестия запрокинул голову и расхохотался.
– Интересно, что бы сказал в ответ на это гроссмейстер Нэвир.
– Что бы он ни сказал, неважно. Сейчас надо доказать, что ты не виновен во всей этой ерунде. Беремся?
– Это вас надо спросить.
– Я же сказал – я берусь.
– Ну, а у меня нет выбора.
Мэльдор протянул руку, и Бестия от души пожал ее. Для него мир внезапно просиял всеми красками – вот что делает простое человеческое отношение и малейшая надежда. Он смотрел вслед исчезающему за дверью человеку и не знал еще, что мгновение назад попрощался за руку с собственным отцом. Им еще предстояла узнать об этом, узнать, поверить и проверить. Мэльдору предстояло согласиться – он роковым образом ошибся, он чересчур легко поверил в гибель сына лишь потому, что в развалинах своего дома, где оставался шестилетний малыш, нашел следы крови.
– Но я был искренен в своем заблуждении, – невесело пошутил отец. – Ты понимаешь, в тот день произошла магическая катастрофа. В ходе подобных катастроф бывает, открываются спонтанные порталы. Подобное явление даже, пожалуй, из частотных… Прости, опять меня тянет на официоз. Сам понимаешь, как я мог подумать… Как бы мог ребенок выжить в катастрофе?
– Да я понимаю…
А Белокурой Бестии, которого на самом деле, как оказалось, звали Мэлокайном, предстояло признать, что, несмотря на неоднократную псионическую обработку, он все же сохранил какие-то обрывки воспоминаний. Тепло больших рук, вкус горячего молока из кружки и неумело, но старательно протертых овощей, куриная косточка, зажатая в кулаке… Прежде он старался вовсе не обращаться к этим воспоминаниям – слишком болезненно для человека, лишенного семьи – а теперь всей душой жаждал поверить, что давние образы связаны именно с этим человеком. Белокурая Бестия сам себе не отдавал отчет в этой жажде. Но еще до того, как сумел добраться до Генетической Базы Данных, чтоб удостовериться в правоте своего адвоката, он стал мысленно называть себя Мэлокайном.
А процесс и в самом деле прогремел. Обвинитель – опытный и красноречивый, уверенный в успехе юрист – старался на публику. Он потратил много сил на описание подсудимого в самых мрачных красках, и действительно попытался представить его не только предводителем основной террористической группы, но и идейным вдохновителем. Слушая его прекрасную и прочувствованную речь, Белокурая Бестия решил, что ему конец, а адвокат сдержанно, но с наслаждением улыбался. Он прекрасно понимал, что легче всего расправляться с теми утверждениями, которые совершенно не соответствуют действительности. Безнадежно предрешенный с точки зрения обывателя финал стараниями самого обвинителя превращался в замок на зыбкой глади болота.
Речи Мэльдора по сравнению с речами его противника по процессу звучали очень кратко, но зато четко. Каждая фраза была нашпигована фактами, напрочь лишенными эмоционального украшательства, как шутиха – порохом. Всего за пару месяцев Мэльдор
