на шнурочек и носишь, пока не рассыплется в пыль.
Девушка покраснела и отвернулась.
– Так ты сможешь?
– Моргана…
– Не уходи от темы.
Руин посмотрел на запястья, охваченные черными глянцевыми кольцами. Помолчал.
– Смогу. Но не сейчас. Мне нужно время, чтоб освоиться с энергетикой браслетов.
– Сколько времени?
– Думаю, что… Пара недель.
Моргана вздохнула. Нее было лицо человека, полного решимости терпеть, но в глазах – прекрасных, синих глазах, глубоких, словно небо – вспыхивали желтые искры.
– Я буду ждать.
Руин отвернулся, и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты сестры. Ему тяжело было смотреть на нее, тяжело признаваться самому себе, что он, наверное, дал опрометчивое обещание.
В своих покоях он первым делом уселся у столика с большим хрустальным шаром – экраном, и положил по сторонам руки с браслетами. Магический экран отобразил два черных сияющих вихря… Да, именно так, черных, но при этом сияющих. Они завивались тугими спиралями на его запястьях. Сильные артефакты, но при стоящем размахе их хватит лишь на два хороших, многоступенчатых заклинания. Таился в них какой-то секрет, но какой-то Руин не мог понять. «Ладно, – утешил он себя. – Потом разберусь». Странное поведение зеркала заинтересовало его больше, но тут он обнаружил, что не забрал его из комнаты сестры. Пришлось сходить. К счастью, в покоях Морганы не оказалось – уже успела куда-то уйти – и это избавило принца от необходимости вновь заглядывать в ее умоляющие глаза.
Он лишь шагнул в ее спальню, взял из шкатулки зеркальце, и ушел. У тесной троицы – Руина, Морганы и Дэйна – было заведено заходить друг к другу без стука и брать пользоваться чем угодно. Свои мощные артефакты, опасные в неумелых руках, старший из троих хранил под сильными заклинаниями.
Зеркальце, поднесенное к экрану, отобразило сетку сложного переплетения, а экран не показал ничего. Чистый свет. Значит, заклинание без наполнения, работает от энергии того, кто к нему обращается. Но какова его особенность, экран не показал. Принц еще раз сверился с зеркалом. Та же мгла, пронизываемая золотистыми молниями.
Поколебавшись, Руин опустил вещицу в карман.
На следующий день, с утра, во дворце начался переполох. Обнаружилось не только исчезновение пленницы, о которой правитель, запраздновавшись, на какое-то время забыл, а офицер почел за лучшее ограничиться рапортом и попроситься на дальний рубеж – скрыться с глаз долой. Он поступил мудро – правитель за неимением под рукой виновника сорвался на каком-то солдате – первом попавшемся – и слуге. По Руину, присутствовавшему при экзекуции с непроницаемым лицом, никто не сказал бы, что он имеет ко всему этому отношение. Разъяренный Арман-Улл с видом лакомки, у которого из-под носа выдернули сладкую плюшку, подлетел к нему и замахал руками, вопя:
– Ну, и что ты по этому поводу думаешь?
– Безобразие, – серьезно ответил Руин. – Не дворец, а проходной двор.
Ответ правителю понравился и, решив не превращать
