ее ужасно пердеть, потому что в нем нет ни рессор, ни подвески, но если мы опустим стекла, она выпрыгнет, а она нам нужна, поскольку эта сука – поводырь для нашего слепого водителя, который также мой дедушка. Чего ты не понимаешь?»
В протяженность этой пятичасовой автомобильной поездки от львовского вокзала до Луцка герой и объяснил мне, зачем он приехал в Украину. Он извлек несколько вещей из своей боковой сумки. Сначала он экспонировал мне фотографию. Она была желтой, и сложенной, и имела избыточное число фиксаторов, фиксировавших ее в одно. «Видишь? – сказал герой. – Это мой дедушка здесь, Сафран». Он указал пальцем на молодого человека, который, могу сказать, выглядел совсем как герой и мог бы быть героем. «Это смято во время войны». – «Кем смято?» – «Да не смято, а снято. Фото снято во время войны». – «Я понимаю». – «Эти люди рядом с ним – семья, которая спасла его от нацистов». – «Что?» – «Они… спасли… его… от… на… цистов». – «В Трахимброде?» – «Нет, но где-то за пределами Трахимброда. Он избежал нацистского рейда на Трахимброд. Все остальные были убиты. Он потерял жену и грудного ребенка». – «Они потерялись?» – «Они были убиты нацистами». – «Но если это было не в Трахимброде, зачем мы направляемся в Трахимброд? И как мы отыщем эту семью?» Он объяснил мне, что мы ищем не семью, а эту девочку. Только она и могла остаться в живых.
Он подвинул палец вдоль лица девочки на фотографии, когда упомянул о ней. Она стояла ниже и правее от его дедушки на изображении. Рядом с ней был мужчина, который, я уверен, был ее отцом, а сзади была женщина, которая, я уверен, была ее матерью. Ее родители выглядели очень по-русски, а она – нет. Она выглядела американкой. Она была молодой девочкой, возможно, лет пятнадцати. Но я допускаю, что и более старее. Она могла быть такой же старой, как мы с героем, и дедушка героя мог быть того же возраста. Я смотрел на девочку многократность минут. Она была до того красивая. Волосы у нее были каштановые и покоились на плечах. Глаза выглядели печальными и очень умными.
«Я хочу увидеть Трахимброд, – сказал герой. – Увидеть, на что похожи места, где вырос мой дедушка, где бы и я сейчас жил, если бы не война». – «Ты был бы украинцем». —
«Точно». – «Как я». – «Вероятно». – «Только не как я, потому что ты бы был фермером в невпечатляющем городке, а я живу в Одессе, которая совсем как Майами». – «Я и хочу увидеть, на что он сейчас похож. Не думаю, что там остались евреи, но, может быть, и остались. И потом, в штетлах жили не только евреи, найдем кого расспросить». – «Где жили?» – «В штетлах. Штетл – это как деревня». – «Почему ты не обзовешь его просто деревней?» – «Это еврейское слово». – «Еврейское слово?» – «На идиш. Как шмак». – «Что значит шмак?» – «Если кто-то делает что-то, с чем ты не согласен, то он шмак». – «Научи меня еще чему-нибудь». – «Поц». – «Что это значит?» – «Это как шмак». – «Научи меня еще чему-нибудь». – «Шмендрик». – «Что это значит?» – «Это тоже как шмак». – «Ты знаешь какие-нибудь слова,
