кресло. – Таким образом, между вами и перебежчиком будет человек, всегда готовый встать на вашу защиту.
Начальник охраны штаба пропустил в кабинет среднего роста юношу лет двадцати – двадцати двух в форме лейтенанта Советской армии.
Бертгольд быстро перевел взгляд с лица прибывшего на лежавшую на столе книжечку. Да, несомненно, перед ним оригинал. Только волосы зачесаны не назад, как на карточке. Теперь их разделяет ровная линия пробора. От этого черты худощавого, загорелого лица кажутся еще отчетливее. Особенно нос и маленький рот с узкими, плотно сжатыми полосочками губ.
– Доброе утро, герр оберст! – поздоровался юноша на чистом немецком языке и четко щелкнул каблуками.
С минуту длилось молчание. Из-под прищуренных век Бертгольд зорко всматривался в лицо вошедшего, словно ощупывал взглядом каждую его черту.
Перебежчик спокойно выдержал этот взгляд. Бертгольду даже показалось, что в его больших светло-карих глазах мелькнула улыбка.
– Доброе утро, Комаров! – наконец ответил оберст. – Сегодня ночью вы перешли от русских к нам?
– Так точно! Сегодня перед рассветом я перешел линию фронта и добивался аудиенции у оберста Бертгольда.
– Вы знаете его лично? – спросил оберст, бросив предостерегающий взгляд на адъютанта.
– Да, я знаю вас лично.
– Откуда? – Бертгольд даже не пытался скрыть свое удивление. – И почему вы хотели говорить именно со мной?
Перебежчик шагнул вперед. Коккенмюллер весь напрягся. Рука его крепче сжала ручку пистолета.
– Я хочу попросить разрешения сесть. Герр гауптман может не беспокоиться, ведь он хорошо знает, что у меня нет оружия, – улыбнулся перебежчик.
– Садитесь! – Бертгольд указал на стул посреди комнаты.
Юноша сел и принялся спокойно отвинчивать каблук. Коккенмюллер на всякий случай вытащил пистолет из кобуры и положил его на колени. Кто знает, что может находиться в этой маленькой металлической коробочке, которую вынул из-под каблука перебежчик? Но юноша уже открыл коробочку, и гауптман облегченно вздохнул, видя, как он вытряхивает на ладонь какие-то бумажки.
– Передайте, пожалуйста, герр оберсту, – попросил перебежчик, обращаясь к Коккенмюллеру.
Адъютант взял бумажки и на вытянутой ладони понес их к столу своего шефа, не сводя настороженного взгляда с загадочного русского. Но тот равнодушно осматривал кабинет, и Коккенмюллер окончательно успокоился. Тем более что его внимание привлекло странным образом изменившееся выражение лица шефа.
– Что такое? – воскликнул Бертгольд.
– Так точно! – едва заметная радостная улыбка мелькнула на губах перебежчика. Юноша вскочил и вытянулся. – Имею честь представиться: Генрих фон Гольдринг!
– Но как? Откуда? – оберст порывисто отодвинул кресло и тоже встал.
– Я сейчас объясню, но мне хотелось бы говорить с вами с глазу на глаз…
– О,
