Но как только оказываешься рядом с ним… Бр-р-р».
«Уже год Александр Иванович пристает со своим предложением руки и сердца. С ума сошел. Надо было в преклонном возрасте – сорок лет! – влюбиться в студентку!
Анька меня не понимает, скоро рассоримся. Ей кажется, лучше Александра Ивановича у меня в жизни никого и не будет.
А если я не хочу? Стоит мне начать рассказывать, как он противно целуется, и Анька машет на меня руками, чтобы я замолчала. А кому еще жаловаться? Узнают – мигом из университета его выгонят.
С одной стороны, он любит меня. А с другой, надо же и о себе думать! И его жалко, и себя. Что делать?! Как сказать, что он мне не нравится? Каждый раз собираюсь и боюсь. Цветы брала, в рестораны ходила? То-то!»
«Не ожидала от мамы!!! Она, видите ли, спит и видит, как бы с папой разъехаться. А я тут при чем?! Почему я должна выходить замуж за человека, который в отцы мне годится, лишь бы обеспечить некоторым «комфортную жизнь». А она скандал закатила – и с ума грозилась сойти. Ей-то я что плохого сделала?!
Вообще не надо было ничего говорить! Теперь меня не только Александр Иванович и Анька уговаривать будут, теперь и мама с ними заодно. Вот я дура-то! Нашла, у кого просить совета.
А Артем с третьего курса целуется классно! Единственная хорошая новость».
«Москва – это сказка! Никогда не думала, что можно влюбиться в город. И Александр Иванович все-таки очень милый – отдельную комнату мне оплатил в гостинице и не напрашивается, даже не намекает. Артем уже был бы тут как тут!
А платье… Я такого в жизни не видела. Пойду завтра, примерю: тут недалеко. Мне Александр Иванович обещал любое купить, лишь бы я согласилась. Вот и посмотрим!»
Дальше в записях шел большой перерыв, почти полгода. И если раньше Лида писала чуть ли не каждый день, ровным студенческим почерком, то теперь ее записи стали стихийными: раз в неделю, раз в месяц. Почерк изменился до неузнаваемости: торопливые угловатые строчки наскакивали одна на другую, словно сражались между собой.
«Я беременна!!! Гром разрази врача, который прописал мне эти новомодные таблетки! Почему женщины должны глотать бесполезную отраву, да еще по расписанию, ради чужого удовольствия? Не могу я так жить. Раз забыла, другой… Если скажу Сашке, он заставит рожать: спит и видит, как бы засадить меня дома с кучей детей. А я не представляю себе никаких детей, меня от него самого уже круглые сутки тошнит. Глаза бы не видели!
Не надо было никого слушать, не надо. Завтра буду выяснять про аборт и подавать на развод. Только бы мать с Сашкой ничего не узнали!»
«Девочка. Вес 3250. Рост 50. Назвали Верой – Сашка решил. Какая еще «вера»?! Никакой веры теперь уже нет…»
Вера читала, перебравшись в свою комнату и плотно прикрыв дверь. Годы переворачивались вместе со страницами дневника. Настроения Лиды скакали от отчаяния до эйфории, от горя до счастья. После замужества, после рождения
