жри, – бросила она. – А вот это водой запей, – и, впихнув в рот, обалдевшей девушке целую горсть таблеток, сунула ей в руки стакан с водой. Даже не посмотрев, проглотит Женя таблетки или нет, она тут же вышла. В замке снова щелкнуло, и наступила тишина. Евгения выплюнула на ладонь меленькие горошины и с интересом их посчитала. Их оказалось двенадцать штук.
– Ни хрена себе, – изумилась она. – От такого количества и носорог загнется.
Женя с опаской посмотрела на миску и, нагнув голову, понюхала варево. Сморщив носик, она пробормотала:
– Интересно, что это она мне притащила? Свинячье пойло какое-то. По-моему, «дорогая тетушка», это только для тебя годится. Ну, еще и сынка твоего можно накормить, а меня уж уволь. Спасибо, конечно, за заботу, но я, видишь ли, к таким харчам не привыкла, – процедила сквозь зубы Женя и, схватив миску с тумбочки, решительно направилась к двери. Она пнула ее ногой и закричала: – Эй, откройте-ка, мне в туалет нужно, у меня понос.
– Чего разоралась? – услышала Женя визгливый голос «тыквы».
– Мне в туалет надо, живот у меня разболелся, открой, тетя, – еле сдерживая себя от бушующей внутри ярости, покорно объяснила Женя.
– У тебя вечно то понос, то золотуха, – проворчала баба и начала открывать дверь. Как только щелкнул замок, Женя пинком ноги распахнула дверь и, недолго думая, припечатала миску с варевом на жирную физиономию бабы.
– Это дерьмо жри сама, – змеей прошипела она и покрепче придавила миску рукой. Обалдевшая тетка замерла на несколько секунд, мучительно соображая. Что же это сейчас произошло? А когда миска сползла с ее толстого лица, сначала на тройной подбородок, а потом упала на пол, «тыква» завизжала так, что Женя зажала уши обеими руками.
– Караул, убивают, хулиганка, сумасшедшая, карау-ууул, – топая ногами и размахивая кулаками, не унималась бабища. Вся ее необъятная фигура тряслась, как студень. Женя тем временем спокойно вытащила из замка ключ, вошла в комнату и, закрыв за собой дверь, повернула ключ, но уже с внутренней стороны.
– Вот так-то, «тыквочка», – щелкнула Женя пальчиками. – Ты еще не знакома с сестрой Надежды? Прошу любить и жаловать, это я самая и есть, – тихонько говорила девушка. – То ли еще будет, «тыквочка», ты у меня по одной половице здесь будешь ходить, это я тебе гарантирую. Похоже, вы привыкли издеваться тут над моей сестрой? Со мной у вас этот номер не пройдет, как бы вы ни старались. Я вас быстро научу строиться в шеренгу по утрам… на перекличку.
Баба тем временем продолжала надрываться и плеваться.
– Я тебя в психушку сдам, ты у меня попляшешь. Ишь, что удумала. На тетку, за ее же доброту, за то, что кормлю нахлебницу. Кашей, да в лицо, да горячей, – взвизгивала тетка.
Евгения уже совершенно спокойно легла на кровать и, подложив руки под голову, начала размышлять, совершенно не обращая внимания на вой истеричной бабы за дверью.
«Они поят Надю какими-то таблетками. Нужно будет выяснить, что это за таблетки.
