Я все равно устал. Что ж... наверное, ты права. Не стоит превращать наш окоп во взаимную темницу, а спасательный конец – в камень на шее. Дети выросли, и нас связывает теперь только дружба.
– И огонь посвящения. – Она улыбнулась. – От этого мы точно никогда не избавимся, брат-волк. Давай, не тяни. Скажи это.
– Я счел наши обязательства исполненными, моя благородная спутница и мать моих сыновей. Считаешь ли ты так же?
...Засим я прощаюсь, дорогая Джойана. Еще раз напомню Вам, что обо всем Вы можете подробно расспросить моего сына. Смею также надеяться, что Вы не оставите юношу Сэйварда своей любезностью и покровительством, на каковые столь богато Ваше сердце. Пусть Госпожа моя Локка пошлет Вам и Вашим близким улыбку удачи отважных, а Госпожа Яблок одарит Вас и Ваш прекрасный остров своею щедрой милостью.
Писано в гостинице «Якорь и меч» города Эйнсли, владения Лэнси, Священного Княжества Ролэнси 12 октября 328 года от ВР.
Посвященная Локки капитан эрн Кэдвен Грэйн.
Джэйфф Элир
Стук дождевых капель по веткам навеса, густой грибной запах прелых листьев, тихое перешептывание сосен и далекий глухой рокот моря – самое то, чтобы спать без задних ног до рассвета. Но командир шантийских егерей – капитан Элир – сам себе придумал причину для ранней побудки, мол, дескать, костер залило, холодно ему и зябко в осеннем лесу. Его спутники только переглянулись понимающе. Сами такие. Вот уже двадцать лет шуриа просыпаются перед рассветом и ждут восхода солнца с трепетом и восторгом. Даже мужчины, вроде Джэйффа Элира, за чьими плечами века жизни и бесчисленное количество рассветов и закатов. И каждый раз сердце сына или дочери Сизой Луны – Шиларджи замирает от ужаса и счастья, когда видят они, как распускается алый цветок зари. Юным – Рожденным После – не понять. Они не знают смертельного страха своих родителей перед Порогом, который не каждому шуриа дано было перешагнуть, тем самым избежав Внезапной Смерти.
За плотной пеленой дождевых туч не разглядеть восхода, и только самый опытный и зоркий глаз приметит тонкую грань между ночными и утренним сумерками, но те, в чьих жилах еще не так давно текло Проклятье, безошибочно чуяли этот миг. И не могли спать.
Заварили сушеной черники пополам с земляничным листом и пили кисловатый ароматный напиток медленно, грея пальцы о жестяные кружки, вдыхая целительный пар.
У простудившегося Бэнджо, пока тот допил свою порцию, и насморк прошел – сама земля Шанты и все, что росло на ней, врачевали детей Шиларджи лучше всяких приезжих лекарей. Ну и Джэйфф маленько пошаманил, само собой. То ли прогнал болячку, то ли завел ее подальше и утопил в ручье, пока Бэнджо спал. Обычно капитан Элир попусту не чаровал, но уж очень громко храпел соратник с забитым носом.
– И что мы скажем эрну Тэлдрину, командир? – спросил на радостях исцеленный от жуткой гнусавости следопыт.
– А то и скажем, – нахмурился Джэйфф. – Что семью смотрителя маяка вырезали неизвестные
